Меч Королей
Шрифт:
Потом я подошел к внешнему парапету.
Я оперся на нагретый солнцем камень, и в мгновение ока вся северная сторона явилась передо мной именно такой, как я ее помнил. Под стеной — остатки заполненного отбросами рва, через него перекинут каменный мост, за которым собралась уже небольшая толпа: купцы с севера с вьючными лошадьми, жители окрестных деревень с яйцами или овощами на продажу. Их не пустили в город, но и уходить они не хотели.
Вдоль дороги виднелись россыпь лачуг, кладбище, переходящее в пастбище с высохшей травой, за ним густой лес. Примерно в миле к северу — деревня, из очагов поднимается дым, уносимый западным ветром, снова лес, переходящий в
— Меревал? — предположил Финан.
— Надеюсь, Этельстан, — отозвался я, но кем бы ни были далекие всадники, они просто наблюдали.
— Так вы откроете проклятые ворота? — громко и сердито вопросил Бритвульф.
— Здесь двадцать восемь человек, — сказал Финан, по-прежнему тихо.
Он имел в виду двадцать восемь воинов на привратной стене, большая часть которых столпилась на площадках двух привратных бастионов, подступающих к самому рву. Я кивнул.
Витгар и его отряд забрались на парапет с дальней стороны ворот. Старик посмотрел на них, нахмурился, повернулся ко мне, и тут увидел, что Иммар несет свернутое знамя.
— Это что, знамя? — насторожился он.
— Ты откроешь ворота или нет? — крикнул Бритвульф.
— Покажи мне знамя, парень!
Я повернулся и протянул к Иммару руку.
— Дай его мне. — Я взялся за древко, развернул примерно с фут ткани и бросил к ногам старика. — Сам посмотри, это дракон Уэссекса. — Я надеялся, что так и будет, если боги сегодня на моей стороне.
Старик склонился к древку, а я шагнул к нему.
Финан тронул меня за руку.
— Ты еще не так проворен, господин, — очень тихо шепнул он. — Дай лучше я.
Он всё еще держал мою руку, глядя, как старик берется за край, чтобы развернуть знамя. Все его люди наблюдали, как он тянет и появляются когтистые драконьи лапы. Он потянул еще, вот-вот покажется молния, которую держит дракон. И тут Финан пришел в движение.
И всё завертелось.
Финан — самый молниеносный воин из тех, кого я когда-либо видел. Худой и гибкий, с грацией дикого кота. Я много часов упражнялся с ним на мечах и думаю, он убил бы меня девять раз из десяти, а у старика не было вообще ни единого шанса. Он лишь удивленно поднял взгляд, когда Финан подскочил к нему, а Похититель душ уже вылетел из ножен. Финан пнул старика в подбородок, откинув его голову назад, и рубанул клинком. Старика отбросило в сторону, из перерубленного горла через внутренний парапет взметнулся фонтан крови, а Финан уже атаковал наблюдающих за нами с бастиона. Они, как и старик, чья кровь стекала на знамя Этельстана, не были готовы к случившемуся. Они еще только опускали копья, а Финан уже набросился на них, я еще только извлекал меч из ножен, а Похититель душ уже впился в живот врага и выпотрошил его.
— Открывайте ворота! — крикнул я. — Открывайте!
Я скинул щит с плеча. Витгар атаковал с дальней стороны ворот. Бой начался так стремительно, так неожиданно, что враги еще пребывали в замешательстве. Их командир погиб, на них внезапно обрушились мечи и огромный топор Фолькбалда. Хулберт и его мерсийцы атаковали с запада, отгоняя защитников от ворот, а я присоединился к Финану, зачищая бастионы и боевую площадку над аркой. Мы сражались отчаянно. Нам удалось пересечь захваченный врагом город, мы незамеченными дошли до этих ворот, а теперь нас окружали враги, и наша единственная надежда на спасение — перебить всех.
На войне есть место жалости. Умирающий юнец, выпотрошенный как селедка и зовущий свою мать, вызывает жалость, несмотря на то, что за мгновение до того выкрикивал проклятия и пытался меня убить. Одолженный мною меч — далеко не Вздох змея, но всё же легко прошил кольчугу и одежду юнца, и его призывы к матери смолкли после моего удара в левый глаз. Рядом со мной что-то кричал по-ирландски Финан, который уже зарубил двоих, и его меч был в крови по самую рукоять. Гербрухт что-то вопил по-фризски, замахиваясь топором на воинов, так и не успевших схватить щиты. Мы отбросили западных саксов на выступающую наружу часть бастиона, а они молили о пощаде. Некоторые даже не успели обнажить мечи и сгрудились так плотно, что копейщики не могли опустить копья.
— Бросайте оружие, — взревел я, — и прыгайте в ров!
Важно было очистить парапет над воротами. Витгар со своими мерсийцами уничтожал врага на восточной стороне арки, а его меч, Мясник, алел от крови, как и Похититель душ Финана. Я подбежал к ступеням и увидел, что люди Румвальда отпихивают растерянных восточных англов от ворот, но Бритвульф на испуганном жеребце с выпученными глазами всё еще в арке с закрытыми воротами. Один засов уже вытащили из железных пазов, но второй оказался тяжелым и находился высоко.
— Быстрее! — проревел я, и четверо воинов копьями толкнули засов вверх. Он с грохотом упал, конь Бритвульфа встал на дыбы, затем огромные створки ворот на визжащих петлях распахнулись наружу. — Вперед! — заорал я. — Вперед!
Бритвульф пнул жеребца пятками, и тот рванул по мосту. Ожидавший снаружи народ бросился врассыпную.
Румвальд построил стену щитов поперек дороги. За ним распростерлись тела, некоторые еще шевелились, некоторые неподвижно застыли в лужах крови. Отец Ода кричал восточным англам, что их война окончена, а всемогущий Бог послал короля Этельстана, чтобы даровать мир и изобилие.
Я позволил ему проповедовать дальше и вернулся к стене, где испуганных западных саксов разоружили и принуждали прыгать с высокого бастиона в грязь полузатопленного рва.
— Или утонут или в дерьме захлебнутся, — заметил Финан.
— Нужно перекрыть стену в обоих направлениях, — сказал я.
— Сделаем, — пообещал Финан.
Мы захватили бастионы-близнецы и надвратную боевую площадку между ними, а люди Румвальда, колотя мечами о щиты, оттесняли прочь восточных англов, которые не хотели ни сражаться, ни сдаваться. Я знал, что нас скоро атакуют, но непосредственная угроза исходила от людей на стенах по обе стороны ворот. Пока что, ошеломленные нашим внезапным нападением, они отступали, но по стене к ним бежали другие, чтобы отбить ворота.
Они бежали, потому что Иммар сбросил стяг с прыгающим оленем и водрузил залитое кровью знамя короля Этельстана. Дракон и молния взлетели над Крепелгейтом, и нас вот-вот захлестнет волна желающих отомстить за это.
Крепелгейт. Под безжалостным зноем полуденного солнца мы должны были удерживать ворота, и я вспомнил, что Альфред, огорченный количеством искалеченных и ослепших лунденцев, многих из которых он вел в битвы, издал указ, позволяющий калекам возле этих ворот просить милостыню у путников. Может, это предзнаменование? Теперь нам предстояло отстоять эти ворота, и битва породит еще больше калек. Я дотронулся до серебряного молота, вытер кровь с меча и вложил его в ножны.