Меч Шаннары
Шрифт:
С оглушительным треском заросли у него за спиной раздвинулись. Из тайного укрытия выступил серый многоногий монстр чудовищных размеров. Кошмарный мутант, соединение живой плоти и механических аппаратов, наполовину покрытый железным листом, наполовину — грубой короткой шерстью. Голова чудовищного животного судорожно покачивалась на металлической шее в такт тяжелым шагам. Тварь явно изголодалась, пасть свирепо щелкала в воздухе, два усика - щупальца над горящими глазами жадно тянулись к ошеломленному долинцу, показались жала. Когда-то созданное людьми, чтобы служить им, оно пережило катастрофу, уничтожившую его хозяев, и много веков обитало здесь в одиночестве, на развалинах мертвого города, — бесформенное чудище, жуткий гибрид машины и зверя, — и наконец превратилось в пожирателя живой плоти.
Поначалу никто ничего не понял. Прежде чем товарищи Флика успели сориентироваться, чудовище уже набросилось на свою беспомощную жертву. Шиа был ближе всех. Он видел, как чудище ударило брата кривой толстой лапой, сбило с ног и придавило к земле, свирепая морда со скрежетом склонилась к Флику. Шиа не стал долго думать: с бешеным криком он выхватил короткий охотничий нож и бросился на помощь брату, угрожающе размахивая своим жалким по сравнению с мощью железного монстра оружием. И очень вовремя: Флик потерял сознание, и тварь, уже готовящаяся пожрать свою легкую добычу, отвлеклась при виде маленького человечка, отчаянно бросившегося в атаку. Столь неожиданное нападение смутило монстра, он разжал свое мертвящее объятие, выпуская Флика, и осторожно попятился, собираясь для очередного удара. Выпученные глаза буквально впились в маленькую фигурку.
— Не надо… Шиа!.. — в ужасе закричал Менион, когда долинец вонзил кинжал в скрюченную лапу чудовища.
Скрежет ярости вырвался откуда-то из глубины громадного тела, тварь лягнула долинца другой лапой, пытаясь развернуться и втоптать его в землю. Но долинец отпрыгнул в сторону и снова вонзил клинок в живую плоть чудища. Оно как будто заколебалось, и Шиа поспешил воспользоваться секундной передышкой, чтобы оттащить Флика в безопасное место. Он склонился над братом, но тут тварь снова бросилась на него, подминая под себя. На несколько секунд все исчезло в облаке пыли.
Все случилось так быстро, что никто ничего не успел предпринять. Гендель никогда не встречал такого огромного и свирепого чудища. Похоже, оно уже не один век обитало в этих горах, подстерегая и пожирая незадачливых путешественников. Гендель был дальше всех от места сражения, но он первым пришел в себя и тут же бросился на помощь долинцам. Резкое движение дварфа как бы сорвало оцепенение со всех остальных, и они мгновенно ринулись в атаку. Как только пыль немного осела, три тетивы зазвенели, как одна, и три стрелы глубоко вонзились в мохнатое тело чудовища. Раздался скрежет, тварь яростно метнулась вперед. Отвратительные лапы тянулись к людям, отважившимся сопротивляться ей.
Те приняли вызов. Менион Лия отбросил лук в сторону и вытащил свой огромный меч, сжимая тяжелую рукоять обеими руками.
— Лия! Лия! — Старинный боевой клич рвался в небо, принц летел, не разбирая дороги, между обломками стен и крошащегося фундамента. Балинор тоже достал свой меч — огромный клинок воинственно заблестел в ярком солнечном свете — и бросился на помощь горцу. Дарин и Даел осыпали чудовище градом стрел, пытаясь попасть ему в голову, — оно, злобно скрежеща, отбивалось передними лапами, пытаясь при этом вытащить уже вонзившиеся стрелы остальными конечностями. Менион добрался до монстра, лишь на мгновение опередив Балинора, и со всего размаху рубанул мечом по ближайшей лапе. С отвратительным дребезжанием клинок ударился о железную кость. Чудище дернулось, отбросив Мениона в сторону, и в этот самый момент Гендель опустил ему на голову свою тяжелую булаву. Тут подоспел и Балинор, широкий плащ распахнулся, кольчуга ослепительно сияла на солнце. Взмахнув пару раз могучим мечом, он отсек чудовищу лапу. Взбешенная тварь вертелась на месте, безуспешно пытаясь сбить хотя бы одного из врагов и растоптать его. Боевые кличи трех королевств рвались ввысь, люди теснили монстра прочь от его поверженных жертв. Дарин и Даел придвинулись ближе, не переставая осыпать гиганта ливнем жалящих стрел. Многие стрелы отскакивали от металлического панциря, не причиняя вреда, и все же чудище было вынуждено обороняться. Ему удалось задеть Генделя, а когда тот упал без чувств — настолько силен был удар, — оно, возликовав, рванулось прикончить дварфа. Но Балинор бдительно следил за ходом схватки. Монстр не смог прорваться сквозь град безжалостных, мощных ударов меча принца Каллахорна, и Менион успел поднять дварфа на ноги.
Дарину и Даелу удалось частично ослепить чудовище, одна из стрел попала в его правый глаз. Тварь истекала кровью от множества серьезных ран и начала понимать, что битву она уже проиграла, а если немедленно не сбежит, то потеряет и жизнь. Она рявкнула на ближайшего противника, резко развернулась и с удивительным проворством понеслась к своему лесному убежищу. Менион бросился было в погоню, но чудище стремительно скрылось в густых зарослях. Пятеро спасателей тут же обратили свое внимание на бездыханных долинцев, неподвижно застывших на утоптанной земле. За много лет, проведенных в жестоких боях, Гендель приобрел некоторый опыт по части врачевания ран, и теперь дварф заботливо склонился над юношами: несколько синяков и порезов, но кости как будто целы. Невозможно было определить так сразу, нет ли каких-либо внутренних повреждений. Тварь успела ужалить обоих: Флика — в шею, Шиа — в плечо; на коже остались зловещие темно-малиновые отметины. Яд! Гендель настойчиво тряс долинцев, но они не приходили в сознание. Слабое дыхание то и дело судорожно прерывалось, кожа начала приобретать серый оттенок.
— Мне их не вылечить, озабоченно объявил дварф. — Их надо показать Алланону. Он кое-что понимает в этом. Возможно, он сможет помочь.
— Они что, умирают? — спросил Менион едва слышным шепотом.
Нависла тревожная тишина. Гендель угрюмо кивнул. Балинор немедленно сориентировался и приказал Дарину и Мениону срубить жерди для носилок. Сам он вместе с Генделем принялся плести гамаки. Даела поставили на страже на тот случай, если чудовище вздумает возвратиться. Через пятнадцать минут носилки были готовы, долинцев осторожно уложили на них и укрыли теплыми пледами — уже становилось прохладно, приближался вечер. Гендель пошел впереди, остальные четверо взялись за носилки. Они быстро прошли через руины мертвого города, дварф тут же отыскал тропу, ведущую прочь из долины. Прежде чем уйти окончательно, они в бессильном гневе оглянулись на железный каркас, мрачно возвышающийся над живым лесом. Горькое чувство беспомощности отразилось на угрюмых лицах. Они вошли в эту долину решительным сильным отрядом, полные веры в себя и в то дело, которое собрало их вместе. А что теперь? — измученные, обескураженные жертвы жестокой судьбы…
Они быстро зашагали вверх по пологому склону окружающего долину кряжа. Высокие молчаливые деревья подступали к самой тропе. Все думали только о своих раненых товарищах. Вернулись знакомые звуки леса — зловещая тишина долины осталась позади. Но никто не заметил этого, только Гендель, чей натренированный ум машинально отмечал малейшее изменение в состоянии леса, который был его домом. Дварф с горечью размышлял о жестокой ошибке, что привела их в долину мертвого города. И все же, что могло случиться с Алланоном и с обещанными метками? Не долго думая, Гендель пришел к выводу, что Алланон ушел по верхней дороге, предварительно оставив знаки на развилке, а потом кто-то, может быть, даже та тварь из развалин, сообразил, для чего оставлены эти отметки, и просто снял их. Дварф поразился собственной глупости: все так просто, почему же он не сообразил раньше? Но теперь ничего не поделаешь. Гендель тяжело ступал по земле, перемалывая в душе свою бессильную ярость.
Они выбрались из долины и, не задерживаясь, пошли дальше через лес, растянувшийся в беспросветном нагромождении стволов и тяжелых ветвей, скрюченных и переплетенных, будто нарочно закрывающих небо. Тропа снова сузилась, путешественникам пришлось идти друг за другом. Вечер окрасил синеву неба в малиновый с алым цвета — прошел еще один день. До заката оставалось не больше часа. Путешественники не знали, далеко ли еще до ущелья Ведьм, но Гендель был твердо уверен, что оно уже близко. Все понимали, что этой ночью им не придется спать. Дорога была каждая минута. Надо поторопиться, иначе долинцев уже не спасти. Надо как можно скорее найти Алланона, пока яд не добрался до сердца. Никто не сказал ни слова, впрочем, не было никакой необходимости обсуждать это. У них только один выход.
Через час солнце скрылось за острым хребтом. Руки тех, кто нес носилки, затекли и онемели. Еще немного — и силы их иссякнут. Балинор объявил привал, и все буквально рухнули на землю, хрип тяжелого дыхания далеко разносился в тихом вечернем воздухе. Когда отряд возобновил свой путь, Гендель сменил Даела у носилок Флика, предоставив юному эльфу вести их. Долинцы так и не пришли в себя, их тела покрыла испарина. Гендель попробовал нащупать пульс и не без труда нашел слабенькое биение жизни в безвольных руках. Менион разбушевался, проклиная на чем свет стоит все, что только приходило на ум. Его лицо горело от неостывшего жара недавней битвы и неистового стремления отыскать что-нибудь, на чем можно выместить свой бессильный гнев.