Меч Тамерлана
Шрифт:
Она не рискнула высказать догадку – они наткнулись на прятавшихся в горах боевиков: еще с детских лет она безошибочно отличала в толпе людей, привыкших носить оружие.
Данияр по-прежнему стоял, закрывая собой людей. Медленно подняв руку, крикнул:
– Не приближайся!
Антон и Ярослава переглянулись:
– Он их что, знает?
– Откуда?
Но выглядело так, будто Поводырь в самом деле знал, с кем имеет дело. Он не двигался, держался спокойно, хоть и настороженно. Он не шелохнулся, даже когда у его ног прозвенела еще одна автоматная очередь.
– Мы рассчитывали тебя найти здесь, брат, – проговорил один из них, худощавый, с побитым оспой лицом.
Антон и Ярослава переглянулись снова.
– Брат? Я ничего не понимаю, – прошипела Ярослава, вытянув шею и вслушиваясь в странный разговор.
Незнакомцы, не опуская автоматов и чуть рассредоточившись, продолжали приближаться к Данияру. Тот не шевелился и молчал.
– Мы искали тебя, брат… – у второго, который шел по центру, оказался тихий, скрипучий и злой голос. У Антона пробежали мурашки по спине – так сильно это напомнило ему ведьму Ирмину.
Третий, низкорослый и щуплый, словно подросток, вооруженный мужчина криво улыбался:
– Но ты так ловко схоронился, что нам пришлось обратиться к кое-кому…
– Я не прятался, – проговорил Данияр.
Андалиб тревожно посматривала на его спину, заглядывала на дно ущелья – черное варево уже вытягивало тонкие и длинные языки, а плотный дым окутывал уступы скалы. Из глубины, приглушенный пока, но уже отчетливый, словно визг разъяренного вепря, растягивался крик, рассыпаясь сотнями голосов и снова сливаясь в один, жуткий, протяжный. Но, кажется, его пока никто, кроме девушки-оборотня, не слышал.
– Маляк аль-маут, – тихо позвала она Данияра, желая предупредить. – Врата открываются. Людям опасно…
«Хотя отчего же только людям?» Она помнила, что происходит с птицами, если они попадали в эту голодную черноту.
– Гм, – хмыкнул один из автоматчиков, – да ты не прятался, смотрю, ты обзавелся подружкой…
– Что? – Андалиб поймала на себе злой взгляд того незнакомца, что шел в центре. – Это он обо мне? Я-то тут при чем?
– Не на ту девушку смотришь… Не трогайте их. Они для вас слишком легкая добыча…
Все трое громко расхохотались – будто камни посыпались по склону. Злой смех, стократ подхваченный горным эхом, ударил по барабанным перепонкам.
Антон, Ильяса и Ярослава прижали ладони к ушам.
– Наш брат уже утолил свой голод, – тот, что шел в центре, указал на мужчину, лицо которого было изъедено оспой. – А для меня они – как стрельба по воробьям, я люблю добычу позначительней… Тем более, как мы видим, они – твоя жатва…
– Я здесь не за этим…
Данияр не отступал, продолжал настороженно стоять.
Их разговор не объяснял ровным счетом ничего. Антон и Ярослава переглядывались и пожимали плечами, не обращая внимания, что черные языки уже подкрадываются к их ступням, поднимаясь из ущелья.
Андалиб простонала – времени совсем не осталось. С тревогой посмотрела она вверх, на соседний склон, на котором темнел силуэт родных развалин: людей ведь надо как-то предупредить. Она могла обернуться кошкой и броситься наутек. Но любая, даже самая незначительная магия в одно мгновение распахнет врата, и Тьма поглотит всех, кто находится рядом. И тогда остановить ее уже будет некому.
Трое незнакомцев подошли к Данияру так близко, что можно было разглядеть их странные, будто сделанные из воска лица, на которых живыми были только глаза – злые, быстрые, голодные. Черный туман поднялся достаточно высоко, Андалиб уже смотрела сквозь него, как через линзу.
Все вокруг преобразилось. Ярослава светилась золотым огнем, привлекая Тьму. Но удивительнее всего были те трое, что появились из-за камней.
В сумрачном мареве они казались похожими, словно братья. Волшебный морок обнажил их истинные лица – застывшие маски вне времени. Изуродованное болезнью лицо того, что стоял слева от Данияра. Окровавленное, в шрамах – воина со скрипучим голосом, замершего по центру Маленький и щуплый, такой худой, что вот-вот свалится с ног, – третий. Вместо камуфляжной одежды на них – темные плащи до пят, полностью укрывавшие фигуры. В поднимавшемся со дна ущелья тумане Андалиб увидела, как точно такой же плащ оказался и на Маляк аль-мауте!
«Он с ними, он один из них!» – ахнула Андалиб от своего открытия.
Четыре воина, четыре злых духа: Чума, Голод, Раздор и… Смерть.
– Уходите, – приказал Данияр, и полы его плаща шевельнулись, выпустив стайку сине-прозрачных мотыльков.
– Ведь ты не прогонишь братьев?!
– Вы забыли о нашем братстве, когда встали на службу Мороку, – напомнил Данияр.
Одно движение – и тот, что с оспинами, резко шагнул вперед, намереваясь опрокинуть Данияра в пропасть. Выставив вперед руки, Поводырь отбросил его. Тьма забеспокоилась, поднимаясь уже над головами людей, совсем близко.
«Так нельзя», – шептала Андалиб. Ярослава только сейчас заметила обступающую их со всех сторон тьму и прижалась ближе к камням, отшатнувшись от края пропасти. Тьма нависала перед ней, словно кобра. Из ее глубины слышался крик голодного вепря, от которого, казалось, переворачиваются внутренности. Наклонившись, Андалиб подняла с земли камушек и бросила его в темную фигуру, протянувшую к Ярославе руки.
– Бегите! – крикнула она, хотя понимала, что деваться им некуда, они не взберутся по почти отвесному склону наверх, не смогут перебраться на соседний, а значит, не выберутся на тропу. Они в ловушке, из которой только один выход – вперед.
Это понял и Данияр. Невзирая на бушевавшую за спиной Тьму, он раз за разом отбрасывал братьев от края пропасти.
Тьма в ущелье бесновалась.
Она стала еще плотнее. Андалиб была уверена, что там появился кто-то во плоти, огромный, злой. Его глаза горели красным, изо рта валил смрадный дым, а руки, как плети, взмывали над ущельем, пытаясь утянуть вниз хоть кого-то.
Ильяса взвизгнула: черная рука, вырвавшись из черного тумана, схватила ее за щиколотку и, сбив с ног, поволокла к обрыву. Антон вцепился в девушку, пытаясь удержать ее на склоне; Ярослава успела схватить его за куртку. Андалиб, подняв с земли еще один камень, бросила его в черноту.