Меч в рукаве
Шрифт:
Мигель был бледен, как наволочка, на которой покоилась его голова. За те дни, что они не виделись с новобранцем, наставник Мефодия исхудал до такой степени, что его величественный испанский нос стал напоминать выросшую в засушливый год гнутую морковку. Мигель с трудом вытащил из-под одеяла ослабевшую руку, однако ладонь Мефодию пожал достаточно уверенно.
– Шесть пулевых! – с гордостью сообщил он, отвечая на еще не заданный вопрос. – В Барселоне, во время Второй мировой, мне и то меньше досталось, спасибо старине Роберто, что не бросил меня тогда…
При упоминании
– Но ты, мерзавец этакий, тоже меня не бросил! Ты выжил и вернулся – значит, не бросил. Признай: моя школа!
– Не возражаю – твоя, – согласился Мефодий и спросил: – Когда снова думаешь взяться за воспитание блудного ученика?
– Ну вот, гнилым кокосом тебе по лысине! – ругнулся Мигель на папуасском, и Мефодий тут же узнал своего прежнего наставника – любителя посквернословить на экзотических диалектах. – Уже поболеть спокойно не дадут! Не видишь, что ли, – я на бюллетене, так что извольте отнестись к этому с уважением и не напрягать страдальца по пустякам…
Еще в машине «Скорой помощи» Энтони успел поведать Мефодию о злоключениях Мигеля после его драматичного падения с Бруклинского моста. Изрешеченный пулями мастер кое-как догреб до буйка, где и смог из последних сил связаться по мобильнику с тогда еще функционировавшей «конторой» на Вудсайде. В тот вечер звонки в «контору» сыпались, как в «Службу спасения – 911», – многие ретировавшиеся от здания ООН группы попали впросак, многие Исполнители не сумели скрыться и либо погибли, либо были захвачены в плен. Помощь к продрогшему и истекающему кровью Мигелю подоспела лишь под утро, и, по словам участвовавшего в его спасении Энтони, пальцы Мигеля так крепко сжимали кольцо буя, что мастера пришлось грузить на катер вместе с ним.
А вечером в «контору» нагрянула облава. Нет, явку, конечно же, никто не засветил – облавы и обыски в тот и последующие дни шли по всему Нью-Йорку, напоминая ковровое бомбометание. Вновь произошла яростная стычка, вновь были жертвы… Оставленная прикрывать отход товарищей группа полегла почти вся, но ее самоотверженность спасла жизнь Мигелю и еще двум десяткам эвакуированных из «конторы» раненых. Раненые совместно с местными Исполнителями, остатками штурмовых групп и смотрителями Малкольмом, Джонатаном и Бегущим Бизоном прятались теперь здесь – в подвале итальянского ресторанчика на севере Гарлема. Владелец ресторанчика, дон Леоне Торретти, входил в круг агентов наверняка не только за одно умение готовить божественную пиццу.
– …О, я, кажется, еще не знаком с твоей новой подругой, – заметил наконец Мигель скромно притихшую за спиной Мефодия Кимберли. – Будь любезен, представь нас, пожалуйста.
– Это Кимберли. – Мефодий почему-то слегка смутился и отошел в сторону, не мешая Мигелю рассмотреть подругу как следует. – Для друзей просто Ким. А это мой наставник Мигель. Для друзей просто… Мигель.
– Вообще-то я отзываюсь и на «Мигелито», но «Мигель» звучит солиднее, – учтиво кивнул тот, приподняв голову от подушки. – Может, расскажете страдальцу, сеньорита, как судьба свела вас с моим лучшим…
– Он спас меня от парней в сером, – кратко пояснила Ким. – Не знаю, что это было, глупость или отвага, а может, то и другое вместе, но Исполнитель он весьма перспективный.
– Это я раскопал самородок! – похвалился Мигель и с ехидцей поинтересовался: – Он еще не рассказывал вам о своем подвиге?
– Каком подвиге? – в один голос спросили заинтригованная Ким и недоумевающий Мефодий.
– Вот как? – усмехнулся страдалец. – Да об этом подвиге у нас уже легенды слагают: новобранец, сумевший порезать небожителя! Да как умело порезать!..
Мефодий моментально вспомнил: полет над проливом Те-Нарроуз в когтях Афродиты, которая обещает ему прелести будущего плена; взмах слэйером, пронзительный крик и стремительное падение в холодную воду… Да какой это подвиг; это скорее не подвиг, а необходимость… Мефодий особо и не задумывался над этим некрасивым случаем в минувшие дни, да и не до него было.
Однако на Кимберли подобное сообщение произвело довольно сильное впечатление. Глаза девушки округлились, и она посмотрела на Мефодия уже не как старшая сестренка на младшего братика, а как опытный воин на доказавшего свою храбрость молодого. До восторгов и похвал Ким снисходить не стала, но взгляд ее высказал все и без слов.
Мефодий опять смутился.
– Тоже мне подвиг, – буркнул он. – Она со мной даже не сражалась…
– Я слышала об этом в новостях, но никак не думала, что это твоя работа, – призналась Ким. – Хотелось бы узнать: на какой прием ты ее изловил?
– Не будь я прилично воспитан, сказал бы, на какой прием она его первой изловила… – начал было Мигель, но осекся под грозным взором новобранца, а после этого, поняв, что едва не поставил ученика в неловкое положение, с притворной усталостью закатил глаза. – Ладно, оставьте меня, посплю немного… А то вконец уморили своей болтовней…
– О чем это он? – полюбопытствовала Ким, когда они с Мефодием шли через пустой зал ресторана в кабинет директора, дабы предстать пред очи своих временных отцов-командиров.
– Да так, – неопределенно проговорил Мефодий, которому не хотелось ворошить прошлое по вполне понятным причинам. – Я был с ней в некотором смысле знаком…
– Еще интереснее! – Ошарашенная Ким даже остановилась. – А с кем еще ты знаком, новобранец, не отслуживший и года? С Юпитером? С Кроносом?
– Нет, с ними меня не знакомили, – ответил Мефодий.
– А с Афродитой, значит, знакомили?
– С ней знакомили.
– Постой-ка! – вдруг встрепенулась Ким. – Теперь я поняла, кто ты такой! Ты, видимо, был на тех августовских переговорах, да? До меня доходили слухи, что кто-то из наших присматривал за Афродитой, причем как днем, так и ночью!..
– Это был я, – сказал Мефодий. – И да, я почти двое суток провел с ней рядом так же, как и с тобой. Даже еще ближе. Так приказал тогда Джейкоб… Будешь теперь презирать меня?
– И ты хладнокровно отсек ей руки? Вот это сюжет для любовного романа! – воскликнула Ким. – Они были вместе всего одну ночь!..