Меч времен
Шрифт:
— Эй, кто здесь? — беглец склонился над ямой.
И тут же отпрянул — кто-то рубанул ножом, едва не достав Михаила. Кто-то? Молодой человек лет двадцати пяти, русоволосый, кудрявый, с задорной кучерявой бородкой и пшеничными усами.
Миша, между прочим, обиделся:
— Хотел помочь, а ты — ножиком! Хорош гусь. Ну и сиди теперь там, охотничков дожидайся. Когда они еще ловушки свои проверят!
С досадою сплюнув, беглец подался в кусты — обойти яму слева, справа, похоже, что никак нельзя
Михаил обернулся:
— Ты там что, ранен, что ли?
— Да колом бок распороло.
— Лихо ты прыгаешь, для раненого… Хочешь, чтобы помог, так нож выкинь.
Просьба сия тут же была исполнена — на край ямы, сверкнув, вылетел узкий клинок.
— Не хотел я тебя резать, думал — зверь какой, — тихо признался раненый.
— Индюк тоже думал…
Наклонившись вниз, Миша присвистнул и, поразмыслив, все тем же брошенным ножом принялся вырубать в попавшихся рядом рябиновых зарослях подходящий шест. Ямища-то оказалась глубокой — метра четыре, не выпрыгнешь. Да еще края мокрые, сыпкие…
— Сам вылезешь или помочь?
— Вылезу…
Парень выбрался — ловкий, черт… И снова застонал, приложив ладонь к окровавленной рубахе.
— И большая рана? — участливо поинтересовался Миша.
— Да не так, чтобы очень… Юшку унять бы. Постой, я сам… Подорожника у тропы посмотри… должен быть бы…
Рана оказалась рваной, большой, однако — даже на мишин непросвещенный взгляд — неглубокой. Так, вырвало клок мяса… Однако вполне загноиться может — от той же грязи.
Приложив подорожник, перевязали бок оторванной от подала рубахи тряпицей.
— Вот, поганцы, ну надо ж — на самой тропе волчью яму устроить, — скрипя зубами, выругался незнакомец.
— Так местные-то, верно, про нее знают, — усмехнулся Миша, внимательно рассматривая нож — хороший, с наваренным лезвием и резной рукоятью из рыбьего зуба. Новгородской работы ножик!
— Местные-то знают… — парень зло сплюнул.
— А чужие здесь и не ходят! — в голос захохотал Михаил.
— Тс-с!!! — незнакомец вдруг тревожно приложил палец к губам и прислушался. — Кажется, голоса.
— Так — охотники!
— Охотники? Может быть… а не лучше ль нам скрыться? Спрячемся, во-он, хоть в том буреломе — век никто не найдет, а нам все слыхать будет.
— Не найдут — если у них собак нету, — резонно заметил Миша. — А ежели есть…
— На собак у нас нож найдется! Идем… может, и не охотники это вовсе. Ну же? Идем!
О как уже сказал — «у нас»! Прогресс — одно слово. Михаил спрятал усмешку — этак ежели дело пойдет — так его скоро братом родным величать будут. Однако послушался незнакомца, зашагал к бурелому. На ходу, правда, спросил:
— Тебя хоть как звать-то?
— Василий… Василий Нежданов
— А я — Михаил. И чего ж тебя в этаку даль занесло, лоцман? Тут, чай, ни немецких купцов, ни готландцев…
Василий отмахнулся:
— Надо было… Тс-с!
Нет, собаки с ними не было. Да и не охотниками были те, кто вот как раз сейчас подошел к краю ямы. Белобрысый круглоголовый Страшок и с ним тот старикашка, староста Нежила.
— Ну? — внимательно осмотрев ловушку, староста оглянулся на парня. — И где ж он?
— Тут должен быть, — Страшок озадаченно взъерошил затылок. — Ну, никак он ямину эту миновать бы не смог… провалился б, тут же ее и не заметишь. А заметишь, так уже поздно будет… О! Да вот же, юшка!
— Да где?
— Вон-вон, на кольях.
— Ну, юшка… — старик призадумался и вдруг, неожиданно, изо всех сил закатил Страшку оплеуху. — Нна!!! Едино дело доверил, и то не смог как следует сладить!
— Так, дядько…
— Я те покажу дядьку! Иди вон теперь, рыскай по лесу, аки волк, ищи. И покуда не найдешь — не возвращайся.
— Да найду я, дядько Нежила…
— Найдешь?! — староста с подозрением посмотрел на обиженно засопевшего парня. — И где ты его тут найдешь — в чаще? А собаку не дам! Нечего наших всех бередить.
— Да и не надобно собак, дядько Нежила, — вдруг ухмыльнулся Страшок. — Он, если и уйдет, так недалече. Других троп тут нет, а эта — к Чоге-реке выведет. И не свернуть — болота кругом, трясина. Я посейчас ройку возьму — на речке его и встречу.
— Встретит он… — староста сварливо потряс бородой. — Эх, надо было сразу, как вывел, ножиком в бок…
— Так я же так и предлагал! А ты все — заметят, заметят… Оттащили б потом в овраг — никакие б собаки вовек не учуяли.
— Ин ладно, — Нежила махнул рукой и строго посмотрел на собеседника. — Пойдем, возьмешь лодку. Но смотри…
— Ты ж знаешь, дядько, — я стрелой белку в глаз бью!
— Ладно хвалиться-то — в глаз!
— Христом-Богом клянусь… И еще Родом с Мокошью!
Во как! Не только Христом, но и Родом с Мокошью! Двоеверы, однако, язычники…
Голоса постепенно затихли, и Михаил, вздохнув, повернулся к Василию:
— Ну-с, господин лоцман, в свете услышанного что делать будем? По тропе идти — на стрелу нарваться, а свернуть, похоже, нигде и нельзя — было бы можно, не были б они так уверены.
— Даже не знаю, что и сказать, — новгородец искоса взглянул на Мишу и усмехнулся: — Чаю теперь — яму-то не для меня, для кого-то другого готовили.
Михаил глухо хохотнул в ответ:
— Этот другой — перед тобою сидит!
— А я догадался! — ухмыльнулся Василий. — Я вообще — догадливый.
— Как же ты, догадливый наш, в яму-то угодил?