Меч Зарины
Шрифт:
И они распростились с Кидреем. Кидрей возвращался с доброй вестью. Ведь он смело мог сказать, что удача сопутствует отважным сакским девушкам.
– А жив ли Фамир?
– спросила Зарина, прощаясь с братом.
– Фамир жив. Все братья, кто смог преодолеть голод и тяжкие недуги, надеются на спасение.
В ПЕЩЕРАХ ПЕРСИДЫ
– Скоро Экбатаны!
– сказал Ишпакай, увидев вдали зубчатые стены крепости.
– Вот прекраснейший из городов Мидии. Недаром его превратили в столицу Персиды. Но что всего удивительнее, - это дорога, по которой мы поедем. Вот она, царская дорога.
– Царская? И ты не боишься?
– удивилась Зарина.
– Здесь не страшно. Смотри!
Они вступили на дорогу, какой в самом деле никто никогда не видел. Это была широкая мощеная дорога. Через речки и овраги были переброшены мосты, то и дело попадались жилища, которые ждали царских путников.
– Это царская дорога, - сказал Ишпакай, - по ней идет в поход персидское войско.
– Здесь едешь, как на праздник, и конь скачет втрое быстрее!
– восхищалась Зарина.
– Не скачет, а летит!
– добавила Мирина.
– Посмотри, Ишпакай!
– закричала в испуге Спаретра.- Я вижу воинов с копьями в руках. Беда! Не в добрый час мы пришли сюда!..
– Эти воины не тронут.
Ишпакай спокойно остановил коня и велел всему отряду расположиться на отдых вблизи колодца.
– Эти воины охраняют дорогу от разбойников, - пояснил Ишпакай.
– Я давно говорил вам, что, когда придем на царскую дорогу, можно спать спокойно, никто не ограбит, не обидит. Здесь только разбойникам худо. Поглядите на того безрукого, вон идет по обочине, с рваной сумой. Он хотел поживиться на большой дороге и лишился руки. Тут можно встретить и безногих, и безглазых: охранники не щадят провинившихся, их тут же наказывают. Это самая безопасная дорога на свете.
– Для кого же она сделана?
– полюбопытствовала Мирина.
Впервые она видела дорогу, которая была сделана человеческими руками, и это удивляло ее. Сколько людей здесь трудилось!
Ее все удивляло на этом длинном и незнакомом пути. В далеком кочевье, где она прожила свою жизнь, никто не умел строить каменные стены и башни, воздвигать мосты, сооружать дворцы и крепости.
А Ишпакай, радуясь тому, что он знает больше других, рассказывал, как много рабов потрудилось на царских дорогах Персиды, чтобы вестовые могли доставлять Дарию важные сообщения так же быстро, как это сделали бы птицы.
– Смотрите, девушки!
– закричал Ишпакай, увидев двух всадников, которые неслись подобно урагану на взмыленных конях.
– Смотрите, вот они, вестовые! Они остановились у дома царских путников и передают кожаную сумку другим вестовым. Они дожидались здесь со свежими лошадьми. Взяли сумку и вот уже летят дальше...
Девушки смотрели, разинув рты. Уже понеслись! Да эта сумка долетит быстрее, чем ее доставили бы журавли! Вот она какая, царская дорога!
Зарина вместе с другими смотрела вслед всадникам до тех пор, пока они не превратились в темную точку.
– Теперь я понимаю, для чего Дарий велел угнать наших братьев, - промолвила Зарина.
– Он повсюду строит такие дороги. Ему нужны люди. Хитер и коварен царь Персиды! Он умен, если догадался...
– А сколько мудрецов думают за него!
– рассмеялся Ишпакай.
– Ему ум не нужен, за него другие думают. А вот коварство ему пригодилось. Нужно быть коварным и хитрым, чтобы подчинить и удержать в своих руках тысячи и десятки тысяч покоренных чужеземцев. Так думает моя дурная скифская голова.
– Голова твоя скифская, но не дурная, - вмешалась Спаретра.
– Ты набрался ума-разума на чужбине и все это не растерял, а принес своим сакам. Зачем бранить такую голову?
Спаретра была уверена, что умнее и красивее Ишпакая нет человека на свете. Она гордилась своим Ишпа-каем.
Но вот амазонки подошли к Экбатанам, и взору их представился дворец дивной красоты. Сверкали на солнце крыши из золотых и серебряных черепиц. Вокруг дворца поднимались зубчатые стены крепости. Семь зубчатых оград окружали дворец. Зубцы первого круга стен были белые, второго - черные, третьего - пурпурные, четвертого- темно-синие; и так были расцвечены все семь оград. А когда они подошли близко к стенам дворца, то увидели причудливые портики с колоннами, обложенные золотыми и серебряными пластинами, повсюду сверкали украшения из драгоценных пород дерева. Рядом с дворцом стоял храм. Он имел множество колонн, увенчанных золотыми капителями. Вокруг раскинулись строения большого, красивого города, а на севере виднелись вершины гор, покрытые лесами.
– Вот оно, чудо красоты!
– воскликнула изумленная Зарина.
– Может ли быть на свете что-либо прекрасней?
– Я видел дворцы в сто раз красивей!
– ответил Ишпакай.
Но и сам он призадумался над своими словами. Теперь и ему стало казаться, что Экбатанский дворец превосходит своей красотой и богатством пышные дворцы царей Персиды.
Амазонки быстро двигались по царской дороге. Уже недалеко были границы Персиды. И все же Зарина была озабочена. Каждый раз, когда она замечала вдали царских воинов, охраняющих дорогу, ее охватывала тревога, и она заставляла весь отряд двигаться быстрее.
– Боюсь, что они узнают в нас кочевников-саков,- говорила Зарина подругам.
– Не узнают они нас, - спорила Спаретра.
– Как могут узнать, когда на нас одежда индийцев? Если бы мы шли в своих остроконечных шапках, тогда бы нам плохо пришлось. Ишпакай был прав, когда еще на землях Бактрии велел снять шапки и спрятать их подальше. Здесь нам не следует показывать, что мы саки. Здесь надо приноравливаться, притворяться...
– Трудно притворяться, - вздыхала Зарина.
– Непривычно! То ли дело у себя, в степи! И в поход мы ходили открыто - пошли саки воевать, вот и все! Тут надо думать о хитрости, а душа к этому не лежит.
– Тогда иди и кричи: «Я дочь Миромира, я из племени саков, берите меня!» - сердилась Спаретра.
Она понимала, что Зарине трудно притворяться. Но ведь вся хитрость была на этом построена. И чем ближе к цели, тем больше надо помнить об этом.
«Отважна, но молода. Боюсь, как бы не выдала себя»,- опасалась Спаретра.
Но Ишпакай был спокоен. Он верил Зарине. К тому же он имел случай не раз убедиться в том, что девушка не растеряется в трудную минуту.
– Умна!
– говорил Ишпакай.
– Недаром ведь дочь вождя, отважного Миромира. Настанет трудный час, и она себя покажет. Это гордость не позволяет ей притворяться и покоряться. Да и верно она думает: зачем носить одежду людей чужого племени, когда можно гордиться своими. Как подумаешь, так поймешь, что права наша Зарина, хоть кровь и кипит в ней чрезмерно. Миромир говорил: «Смотри, Ишпакай, не давай Зарине воли во всем, молода она». А я думаю: «Разумна - дай волю!»