Мечебоец
Шрифт:
– Скажи, я нравлюсь тебе? – неожиданно спросила девушка.
Слав растерялся. Если бы он ничего не знал о свадьбе, то ответ был бы положительным, но теперь...
– Прости, завтра ты станешь княгиней, – ответил он.
– Не уходи от ответа, – потребовала она.
– Как хочешь, – чувствуя себя достаточно мерзко, сказал он, – врать не хотелось. Нет, Зимушка, ты – княжна, я – никто, поэтому я никогда не думал о тебе, как о женщине. – А про себя подумал Слав, – да простят меня боги за ложь.
– Это правда? – прищурившись, спросила девушка, в ее серых
– Да, – твердо ответил седой парень, чувствуя себя усталым и разбитым.
Зимушка вскочила, в глазах бушует не просто пламя, а негасимый вулкан.
– Видеть тебя больше не хочу, – выкрикнула она и выскочила из горницы.
Слав пожал плечами и вновь достал мешок. Пересчитав деньги, он разложил их в разные кошели: в один серебро, медь и пару золотых, в другой сорок золотых кун. Первый повесил на пояс, второй убрал в мешок.
– Все, завтра в путь, хватит с меня князей, княгинь, городов и всего милого, что к этому прилагается.
Когда серый рассвет пробился сквозь слюду в окнах, Слав был на ногах и опоясывался мечом. Мешок стоял собранный, налуч с Рюриковым луком занял место за спиной, тул со стрелами рядом с ним.
– Пора, – вслух сказал он сам себе, оглядывая комнату и проверяя, не забыл ли чего.
Вроде все на месте. Взглянув на лавку, где вчера сидела Зимушка, он вздохнул и шагнул к выходу. Слуги, попадавшиеся на дороге, почтительно кланялись, прижимаясь к стенам, дабы не задеть молодого господина. Пройдя на конюшню ратуши, Слав оседлал своего коня и уже поставил ногу в стремя, когда за спиной раздался голос бывшего десятника, а теперь воеводы Микулы:
– Даже не попрощаешься? – спросил ратник.
– Прощай, – взлетая в седло, отозвался Слав.
– Так просто уедешь?
– Да, мне здесь больше нечего делать. Все, что у меня есть, с собой, конь свеж, а спутница моя пристроена. Так что, я свободен.
– Как знаешь, – кивнул Микула. – Мне будет не хватать тебя. Знал я тебя недолго, но уже успел прикипеть. Почему не согласился возглавить охрану Ярослава? Из-за нее?
– Нет, Микула, просто у меня своя дорога, а у Ярослава своя. Он князь, а я обычный путник, сын кузнеца. И то, что Зимушка осталась с ним, справедливо. Она княжна, сегодня станет княгиней, это было написано ей на роду. А меня ждет множество дорог. Рано или поздно, здесь или в любом другом месте, но она бы ушла.
– Может, ты и прав, – произнес бывший десятник. – Только запомни, что в Яр-граде у тебя остались верные друзья, которые всегда будут рады тебя увидеть.
– Прощай, Микула, – направив коня к воротам крепости, крикнул Слав. – Передай от меня Зимушке и князю поклон. И пусть не поминают лихом.
– И тебе доброй дороги и славных побед, – пробормотал Микула и пошел к зданию ратуши, не заметив на балконе одинокую фигуру, закутанною в черный плащ и смотрящую в след удаляющемуся всаднику. Русые волосы трепетали на утреннем ветерке, а большие серые глаза были полны слез. Когда всадник скрылся из виду Зимушка смахнула единственную слезу, скатившуюся по щеке, и пошла внутрь.
Конь вынес Слава на главную улицу. В связи с ранним временем она была пустынна, поэтому седого паренька никто не задерживал.
– Куда тебя в такую рань несет? – проворчал заспанный ратник, дежуривший у ворот.
– Открывай давай, мне некогда.
Стражник уже хотел послать наглеца подальше, когда разглядел, кто сидит в седле.
– Сейчас, сейчас, – засуетился он, отодвигая брус, запиравший ворота и приоткрывая створку так, чтобы проехал всадник.
– Прощай, – крикнул Слав, миновав ворота и пуская коня вскачь по пыльной дороге навстречу восходящему солнцу.
Глава шестая. Судьба
Завтракал Слав на лесной поляне, изредка поглядывая в сторону, с которой приехал. Если солнце не обманывало, то сейчас в Яр-граде было многолюдно и очень весело. Свадьба уже свершилась, и народ готовился к гуляниям.
— Не помешаю? – раздался за спиной у Слава голос, полный уверенности и силы.
Обернувшись, седой паренек посмотрел на гостя. Крепкий в кости мужик, невысок, но широк в плечах, глаза цвета листвы, на плечах кожаная рубаха с нашитыми на нее металлическими пластинами, за пояс заткнут боевой топорик, такие по форме делают в Новом-граде.
— Ну, присаживайся, коль с добром пришел, а нет – так иди себе, здесь наживой не пахнет.
Мужик, не смутившись, подсел к небольшому костерку и протянул руку к ломтю хлеба, вопросительно взглянув на Слава.
— Бери, коль хочешь, – разрешил Слав, отрезая еще несколько ломтей от большого каравая.
Мужик кивнул в знак благодарности и взял хлеб с небольшим кусочком копченой говядины.
– Откуда будешь? – на правах хозяина спросил Слав.
— Да отсюда и буду, — поведя рукой и указывая на лес, ответил мужик. – А вот ты откуда, гость, прибыл?
— С Яр-града еду. А куда? То сам не ведаю, -- попристальней приглядываясь к мужику, ответил Слав. – А теперь, тебя повстречав, тем более не знаю, может, вообще никуда отсюда не уеду.
Мужик понимающе улыбнулся и взял отрезанный Славом ломоть хлеба.
– Правильно догадался, леший я, – хитро прищурившись, сказал мужичек. – Только губить тебя я не собираюсь, нужды нет. Ты не разбойник, дрова для костра не рубил, валежником обошелся. К огню меня пригласил, хлеб со мной преломил. Так с чего мне тебя по чащобам за собой таскать да тропки твои в болота заводить? Сиди себе, сколько надо.
– А что же ты тогда на костер вышел? Вы – хозяева леса, насколько я знаю, людей сторонитесь.
– Молодец, – улыбнулся мужичок с глазами цвета листвы. – Но я вышел тебя предупредить, в лесу нежить завелась, так что, просто будь осторожен.
– И что, ты так всех предупреждаешь?
– Нет, – мотнул головой мужичок, – только тех, кто мне симпатичен. Я за тобой долго наблюдал, и как я уже сказал, зла ты лесу, в отличие от нежити, не причинил. Вот и решил, что знать тебе надо. Здесь на краю еще безопасно, а дальше всякое может случится.