Меченосец
Шрифт:
37
Спускаться со скалы было нетрудно. Короткие лестничные пролеты были ограждены крепкими перилами, а фонари на ножках давали достаточно света, чтобы напившийся клиент мог двигаться на «автопилоте». Но сегодня «автопилот» Рику не потребовался, он выпил не так много, и это даже создавало ему трудности.
Выяснилось, что на дороге было полно ям, а узкая тропинка, которая вела через заросли салацидии, то и дело внезапно заканчивалась, оставляя Рика один на один с
Ему пришлось несколько раз двигаться напролом, увязая в зарослях колючей повители, прежде чем он вышел к старой канатной фабрике, откуда недалеко было до его небольшой улочки с двумя фонарями.
Рик уже позабыл, что значит возвращаться в темноте трезвым или почти трезвым, ведь обычно он приходил в себя уже утром, просыпаясь под звуки музыки, которой, как теперь оказалось, на самом деле не было.
Ему показалось, что в этот раз он добирался особенно долго, и когда увидел три стоящих один за другим капироче, обрадовался по-настоящему, поняв, что теперь он наконец-то дома.
У дальней постройки на валунах, забытых тут какими-то строителями, собралась небольшая компания. Кто-то играл на гитаре и негромко пел песню про рыбака, который должен кормить свою семью и выходить в море, даже когда оно неспокойно.
Песня показалась Рику грустной, созвучной его настроению и ожиданиям потери работы. Где-то недалеко разговаривали мужчина и женщина. Этот диалог то затихал, то становился громче и мешал слушать песню.
Вскоре Рик разобрался, что голоса доносятся из-за двери Моники.
«Наверное, в цене сойтись не могут», – подумал он, медленно поднимаясь по ступеням крыльца, но неожиданно у Моники в комнате раздался такой жуткий крик, что Рику на мгновение показалось, что над ним снова купол парашюта, а внизу пиластровое болото в Лайсоне, кишащее пятиметровыми гайганами.
Так могло кричать лишь живое существо, оказавшееся перед лицом смертельной угрозы, и Рик, даже не успев подумать, вышиб ногой соседскую дверь.
В полумраке, при свете ночника, он увидел лишь блеск лезвия и метнувшуюся в угол тень. Угроза качнула воздух, и Рик почувствовал, что его ноги слабеют. Вдруг яркая вспышка распорола темноту, по ушам ударил звук выстрела и кто-то врезался в стену рядом с ним.
На пол полетели полки, какая-то посуда, ложки-вилки. Рик ожидал новых выстрелов, но их не было.
– Моника… – позвал он осторожно. – Моника…
Затем нащупал на стене включатель и зажег свет.
В дальнем углу комнаты стояла неубранная большая кровать со смятыми пожелтевшими простынями. В углу справа от нее притулился небольшой столик и зеркало. Моника стояла между зеркалом и кроватью, все еще сжимая побелевшими пальцами одиннадцатимиллиметровый пистолет, который местные контрабандисты называли «китобоем».
На Монике была изодранная
Рик выглянул на улицу, затем прикрыл дверь и, подойдя к Монике, помог ей расцепить пальцы, чтобы забрать оружие. Затем проверил обойму – там оставалось три патрона, и Рик сунул пистолет под матрас.
В глаза ему бросилась валявшаяся на полу закопченная гильза, он поднял ее, понюхал и убрал в карман, затем подошел к телу и нагнулся, пытаясь определить, знаком ли ему этот человек.
Это был брюнет начавший седеть, не брившийся уже пару недель. Серая футболка, шорты цвета хаки, золотой перстень с фальшивым камешком, на одном предплечье наколота русалка, на другом – якорь.
Людей такого типа на острове встречалось множество.
– Ты его знаешь? – спросил Рик.
– Это Галгордо, сутенер с северного побережья.
– Зачем он приходил?
– Хотел, чтобы я на него работала. Он давно приставал, говорил, что покалечит…
– А сегодня дал последний шанс?
– Да.
– И много он требовал за свою «крышу»? – спросил Рик, рассматривая входное и выходное отверстия.
– Вообще он две трети забирает, но с меня обещал брать только половину. Говорил, что я хорошо работаю и ему этого будет достаточно…
– Жадность его подвела. Жадность и неустойчивый софт…
– Чего?
– Тебе нужно что-нибудь выпить.
– Да, – согласилась Моника. Она подобрала с пола оброненную шаль и, накинув ее на плечи, подошла к стоявшему на табурете маленькому холодильнику.
Рик заметил, что кухонного отделения в ее комнате нет, а вместо душевой, как в его комнате, в углу стоит таз и пара прикрытых крышками ведер.
Не видя, что именно она достала, Рик понял, что это сахелла.
– Тебе налить? – спросила Моника.
«Налей! Налей, тварь, чего спрашиваешь?!»
– Нет, спасибо, – ответил Рик, заглушая в себе голос разошедшейся сахеллы. Когда ее концентрация в венах падала, она позволяла себе лишнего.
Моника налила себе в чашку и выпила. По комнате поплыл горьковатый запах черной – самой лучшей сахеллы.
– Выпила?
– Да.
– Легче стало?
– Вроде…
– Тогда подойди сюда.
Моника подошла и встала рядом с Риком.
– Что это? Почему у него нет крови? – спросила она.
– Потому что она ему не нужна… Вот смотри…
Рик подцепил из выходного отверстия пару проводков и, потянув за них, вытащил обломок расколотой пулей платы.
Моника громко икнула и попятилась.
– Мне плохо, Рик… Что это значит?! Кто он?!
– Киборг.
– Киборг?! Это вроде Хорхе-робота?