Мечи с севера
Шрифт:
– А девица-то права, Халльдор. Может, она и царевна, и чешет шерсть, но она права. Мы идем навстречу своей гибели. Отправимся в Византию, угодим прямо в сети.
Халльдор как раз доставал занозу у себя из пальца. Не поднимая головы, он рассеянно промолвил:
– Да, для ромейки эта Мария весьма рассудительна. В былые времена знавал я одну деву-сарацинку, дочь эмира из Джебел Тарика, так вот она рассуждала примерно так же, как Мария, да и лицом была на нее похожа. Эти чужеземки все на одно лицо. Переодень ее и не угадаешь, кто она, пока не заговорит, конечно.
Ульв изо всех сил ударил кулаком по планширу, так что даже зазвенели висевшие за бортом драккара щиты.
– Я не о девицах говорю, дурень ты исландский, а о жизни и смерти.
– Правда? И что же ты решил, брат? – поинтересовался Халльдор. – Всегда
С минуту Ульв остолбенело взирал на него, не в силах вымолвить ни слова, потом сделал глубокий вдох и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Если мы пойдем в Византию, нас всех перебьют. Раз, и нет нас.
При слове «раз» он щелкнул пальцами. Звук при этом получился примерно такой же, как у Марии, только много громче, резче и холодней.
ВТОРАЯ ПЕСНЬ
За время плавания от Геллеспонта до Золотого Рога Харальд сложил десять песен. Это были не самые лучшие из его песен, но одна из них была удачнее других. Вот она:
Мы, други, летали по бурным морям,От родины милой летали далеко!На суше, на море мы бились жестоко;И море и суша покорствуют нам!О други, как сердце у смелых кипело,Когда мы, сдвинув стеной корабли,Как птицы неслися станицей веселойВкруг пажитей тучных Сиканской земли!А дева русская Гарольда [24] презирает!24
Написание в 19 в. имени Харальд.
25
Написание в 19 в. названия Трондхейм.
26
Имеется в виду солнечное затмение, случившееся перед битвой при Стапестаде.
27
Стихотворение К. Батюшкова «Песнь Гаральда».
Услыхав ее, Мария сказала:
– Если вернешься в Византию, свободным тебе уже не бывать. Что же до оков, то они будут, причем самые настоящие, железные.
Хельге, сидевший подле мачты, стругая палку, рассмеялся:
– Это совсем не то, что стишки придворных поэтов, к которым ты привыкла. У норманнов песни простые, да и поют их лишь для того, чтобы задать ритм гребцам. Никаких красот и мудрых мыслей в наших песнях ты не найдешь. Это песни для воинов.
– Тем более обидно, – заметила Мария. – Харальду следовало бы сложить такую песню, чтобы у воинов возникло непреодолимое желание вернуться домой, чтобы они и помыслить не могли о том, чтобы зайти в какую-либо гавань до того, как войдут в устье Днепра, и, оказавшись в безопасности, направят свои корабли прямиком к Киеву.
Наблюдавший за работой Хельге Халльдор сказал:
– В безопасности? В безопасности? Найдется ли воин, который не лишится сна и аппетита, зная, что оказался в безопасности прежде, чем исполнил свой воинский долг?
– Всего лишь несколько дней назад ты советовал Харальду пройти мимо Константинополя и отправиться прямиком в Черное море, – напомнила ему Мария. – Теперь же ты запел совсем по-иному.
– Вот именно, – мрачно согласился Халльдор. – Так всегда и бывает. Ветер не может дуть в одном направлении три дня кряду.
– Когда же вы, северяне, научитесь быть благоразумными? – воскликнула Мария, в раздражении сжимая кулаки.
– Никогда, – ответил Ульв, – на то мы и северяне.
Оставив попытки переспорить викингов, Мария удалилась вместе с Эвфемией к себе помолиться за их спасение. Ее убеждение в том, что все северяне – это дети неразумные, после этого случая только окрепло.
Харальдовы корабли вошли в бухту Золотой Рог через месяц после отплытия из Палестины. После долгого плавания Константинополь со своими великолепными белокаменными дворцами и башнями показался варягам особенно величественным.
– Моя тетка Зоя тоже царственна на вид, – заметила Мария, – но за великолепной внешностью кроется сердце столь же жестокое, как у египетского крокодила.
– Недолго ей осталось творить свои черные дела, – рассмеялся Харальд. – Когда мы вломимся во дворец, она будет пресмыкаться перед нами, совсем как малые мира сего. Вот увидишь, она будет со слезами молить нас о пощаде. Великие императрицы сделаны из того же теста, что простые смертные. При виде обнаженного меча все ведут себя одинаково.
Ульв, давно уже не сводивший глаз с берега, сказал:
– Похоже, пол-Константинополя пришло встретить нас. Я никогда прежде не видел такого скопления народа. Должно быть, наши подвиги снискали нам всеобщее восхищение.
– Им просто больше нечего делать, – проговорил Халльдор. – Они готовы толпиться на городских стенах, чтобы поглядеть на то, как играют дельфины. Когда я стану правителем Византии, то издам закон о том, чтобы каждый византиец выполнял каждый день определенный объем работ. Это будет касаться и женщин. У нас, в Исландии, люди добывают хлеб насущий в поте лица своего, так почему же византийцы должны бездельничать? Хельге, вырежи на своей палке руну, чтобы не забыть напомнить мне об этом, когда я стану правителем Византии.