Мечи с севера
Шрифт:
– Теперь, когда решительный момент настал, я сама не знаю, хочу ли уйти отсюда, – со слезами на глазах ответила она. – Когда казалось, что бежать невозможно, я каждую ночь грезила о том, чтобы убежать с тобой на вольный Север. Но теперь, когда такая возможность представилась, мне страшно. Вчера, после того как тебя увели в темницу, ко мне явился Патриарх и сказал, сурово так, что, оскорбив калифа и поставив тем самым под угрозу строительство Церкви Гроба Господня, я обрекаю себя на вечные муки, и лишь величайшее самоотречение
Харальд отыскал, наконец, платье и дал его Марии.
– Я не патриот, и в таких делах мало смыслю, но по-моему, раз здесь тебе плохо, а в другом месте будет хорошо, почему бы тебе не попробовать спастись?
– Тебе легко говорить, ведь ты всегда поступал, как вздумается, – проговорила Мария, одеваясь. – Моя жизнь была совсем иной. Наверное, мне просто нужно, чтобы кто-нибудь принял решение за меня.
– Вот и отлично. Значит, решать мне. А я решил взять тебя с собой. Погружу тебя на корабль вместе с другой добычей. Может, я тебя продам в Киеве или, скажем, Полоцке, если, конечно, кто прельстится твоей стряпней. Согласна?
Произнося сию тираду, он улыбнулся, чтобы Мария, не дай Бог, не подумала, что он говорит всерьез. Потом он принялся рассматривать небольшую икону, которая висела на дальней стене комнаты. Икона была выполнена из расписной эмали и обильно украшена золотом. Харальд любовно погладил ее большим пальцем, размышляя о том, сколько монет можно выручить за нее в Новгороде.
– Можешь взять ее, если хочешь, – сказала подошедшая к нему Мария. – Мне эта икона никогда не нравилась. Она напоминает мне о бесконечных византийских молитвах и песнопениях. Прими ее в уплату за проезд на твоем корабле.
Обернувшись к царевне, Харальд увидел, что она улыбается. Заметил он и то, что она одета тепло, как раз для плавания на корабле.
– Мария, я глазам своим не верю. Еще минуту назад мне казалось, что ты вот-вот начнешь звать на помощь.
– Ты ведь принял за меня решение, Харальд, – рассмеялась она. – Перекинь меня через плечо, как прочую свою добычу, которую ты тут поминал, и вперед! Камерарии потом доложат, что меня украли.
Так он и поступил, очень, впрочем, осторожно. Мария же не забыла при этом снять со стены икону.
– Раз ты сам не хочешь ее брать, – говорит, – придется мне самой об этом позаботиться.
Во дворике с фонтаном уже собрались набравшие всякого добра варяги. Когда они увидели Харальда с перекинутой через плечо царевной, то принялись кричать и смеяться, как будто собирались на праздник. К Харальду подошел Эйстейн.
– Вижу, ты нашел для меня посох. Трудно было добыть его?
Харальд покачал головой.
– Нисколько не трудно. Думаю, однако, что старушка Зоя может осерчать: снова похороны, поминки, траур, молитвы и все такое. Правда, с обрядами ей может помочь сестра. А то пришлось бы бедняжке Зое все проделывать в одиночку.
Ульв
– Не время сейчас разговоры разговаривать. Пора выбираться отсюда. Скоро булгары очухаются, а с барахлом, которое мы набрали, быстро не побежишь. Пойдем. Долго живет тот, кто умеет вовремя уносить ноги. И сейчас как раз тот случай, когда эту истину нельзя забывать.
ЦЕПЬ
Варяги гурьбой устремились к выходу из дворца и высыпали на Виа Долороза. Никто не заступил им дорогу. Казалось, Византия готова была беспрепятственно отпустить два корабля варягов домой.
На пристани все тоже было тихо и спокойно. Швартовавшие свои суденышки рыбаки приветливо улыбались и махали им руками, желая, как водится у моряков, попутного ветра.
– Не нравится мне это, брат, – насупился Халльдор. – Такие дела никогда не обходятся без драки. Столько добра взяли и уходим вот так, запросто, не пролив ни капли крови. От этого мне даже добыча не так мила.
– Не болтай лишнего, исландец, побереги силы для гребли, – оборвал его Харальд. – Мы ведь еще не выбрались из Миклагарда. Очень и очень возможно, что кровь еще прольется.
Стоявшая у него за спиной Мария проговорила:
– Если до этого дойдет, мне придется пожалеть, что я помогла вам бежать.
– А ты закрой глаза и не смотри, – бросил Харальд. – А теперь помолчи, у нас дел невпроворот.
Он не любил, когда ему напоминали, что он чем-то кому-то обязан.
Когда же они добежали до императорской пристани, где были пришвартованы галеры и драккары, то увидели, что на их кораблях уже есть какие-то вооруженные мечами и копьями люди, и приготовились к драке. Однако присмотревшись к пришельцам, Ульв сказал:
– Да это свои, ребята из Хедебю, они хотят идти с нами. Ох, и везет же нам сегодня!
Наконец, они погрузились на свои корабли, «Жеребец» и «Боевой ястреб», и, торопливо рассовав добычу по корабельным дарам, перерубили швартовы.
Бросив царевну на кучу соломы в кормовой кабине, Харальд скомандовал, сложив руки рупором:
– По местам! Рулевой, к рулю! Гребцы, налегай на весла!
Оба драккара отошли от пристани, оставив позади прочие пришвартованные к ней суда.
На лице Марии была написана детская радость по поводу предстоящего путешествия.
– Посмотрим, как она заулыбается на студеном ветру, когда мы пойдем вверх по Днепру, – с кривой усмешкой сказал Ульв Халльдору.
Халльдор тоже усмехнулся:
– Как бы она ни улыбалась, улыбка у нее всегда получается чудесная. Я рад, что Мария с нами. Она мне стала как сестра. Теперь одно из главных дел моей жизни – найти ей достойного мужа.
– Ну, с этим-то у тебя забот не будет, – коротко взглянув на него, тихо проговорил Ульв. – Мария уже выбрала себе мужа, причем без твоей помощи.