Мечом раздвину рубежи
Шрифт:
— Верно, Бразд, торопятся, — откликнулся на слова древлянина другой варяжский ярл, Олаф. — Я не первый раз в Та-матархе, и всегда хазары ждали, когда прибывшие к крепости явятся к ним с сообщением, что привело их в эти места. Впрочем, на сей раз к ним пожаловал сам великий киевский князь, наверное, поэтому комендант и спешит засвидетельствовать ему свое почтение.
Эрик рассмеялся.
— О чем говоришь, дружище? «Засвидетельствовать свое почтение…» — передразнил он Олафа. — Да комендант, какой-нибудь полудикий хазарин или хорезмиец из ал-арсиев, даже не знает, что это такое! Хазария, тем более ее окраины, вовсе не Новый Рим, где ты привык к словоблудию, чинопочитанию и пресмыкательству перед властью.
— Возможно, ты и прав, — согласился Олаф. — Хазары действительно варвары, дикие и невежественные, от которых вряд ли можно ждать уважения к конунгу(1 Конунг — князь (сканд.)), всей Руси и таким славным полководцам, как воевода Асмус и мы с тобой.
— О том и я тебе толковал. А теперь пораскинь мозгами, что может привести сюда коменданта, если вся Русь и половина Хазарии давно знают, что мы идем походом на Хвалын-ское море? Небось сидит сейчас где-нибудь в тепле и не ведает, каково на ладье в штормовом море. А вот купчишка, дабы не упустить выгоды, способен на все.
Наблюдая за приближающимся суденышком, Игорь прислушивался к разговору ярлов. Вскоре ему предстояло назначить командира всех варяжских дружин, а Эрик и Олаф были ярлами самых многочисленных из них. Но если Эрика Игорь хорошо знал еще по совместным походам с Олегом, то с Олафом он встречался впервые.
Игорю многое не нравилось в Эрике: грубый, необузданный, заносчивый нрав, своеволие и жадность, его тесная дружба со Свенельдом и родство с полоцким князем, потомком варяжских ярлов, всегда косо смотревших на свою зависимость от Киева. Игорю была известна и заветная мечта Эрика, заставлявшая его большую часть времени находиться на Руси — ярл мечтал стать князем какой-либо русской земли, имея перед глазами заманчивый пример князя Олега. Однако он был храбр, искушен в воинском деле, уважаем среди викингов, что заставляло, несмотря на все недостатки Эрика, иметь его лучше союзником, нежели врагом.
Олаф, в противоположность Эрику, был выдержан, хорошо владел при любых обстоятельствах своими чувствами, беспрекословно подчинялся всем приказам великого князя и главного воеводы, под его началом было почти две с половиной тысячи мечей. Но почти вся служба Олафа прошла в Византии, одно время он состоял даже в императорской гвардии и участвовал в дворцовых интригах, а несколько лет назад отказался от веры предков и начал поклоняться богу ромеев Христу. В русском войске он оказался случайно: следуя по Сла-вутичу в Царьград с вновь набранными для императорского войска викингам, в Киеве он был перевербован Свенельдом и Эриком на службу киевскому князю. Хотя Олаф нравился Игорю больше Эрика, у него не было веры человеку, предавшему веру предков и столь легко сменившему одного хозяина на другого. Окончательного вывода Игорь еще не сделал, а поэтому при каждой возможности присматривался и прислушивался к обоим ярлам, сравнивая их между собой.
— Великий князь, я вижу на чужом судне двух богато одетых людей, — сообщил Асмус. — Один в боевом облачении и плаще, а второй, хотя тоже с мечом, в халате и без доспехов. Оба сидят рядом на скамье, значит, человек в халате по своему положению не ниже, чем его спутник-воин. Эти люди не могут быть купцами, наверное, они посланцы коменданта крепости, если не самого кагана.
— По-видимому, это так, — сказал Игорь. — Интересно, что за спешное дело могло заставить их отправиться в открытое море в такую погоду?
Голос Игоря звучал спокойно, в нем слышалось даже равнодушие, зато в душе все бурлило. Вот он, решающий миг! Конечно же на суденышке посланцы кагана, желающие как можно скорее узнать, какого врага избрал себе великий князь Руси — Хазарию или ее южных соседей? А он этого не знает
Таким спешным делом может быть лишь одно: узнать, кого Хазария видит у своих берегов — друзей или врагов, — так же спокойно прозвучал голос воеводы Бразда.
— Узнать? А не многого они хотят? Может, поначалу я, великий князь Руси, пожелаю узнать, с чем они прибыли?
— Воля твоя, великий князь, — невозмутимо ответил Бразд. Как ненавидел Игорь его в эту минуту! Он был уверен, что древлянский воевода прекрасно понимал, отчего Игорь захотел вначале выслушать посланцев кагана или коменданта крепости. Великий князь Руси просто не мог осмелиться принять до сих пор собственного решения: идти походом на Хазарию или на Хвалынское море. Сейчас, якобы желая выслушать хазар-посланцев, он опять-таки стремился хоть на несколько минут отсрочить принятие этого решения. Или, что было для него наилучшим выходом, услышать уже принятое каганом решение о мире или войне с Русью и, снимая с себя тяжкое бремя выбора, поступать согласно чужой воле. И оттого, что все было именно так, великий князь одновременно с древлянином ненавидел и себя.
— Да, воевода, это моя воля, — жестко сказал Игорь. — Я желаю знать, с чем прибыли ко мне посланцы Хазарии, но говорить с ними буду не я, великий князь, а от моего имени…— он на миг смолк, решая, на ком остановить выбор. На воеводе Асмусе, как самом умном из присутствующих? Нет, ибо тогда злые языки могут распустить слух, что именно искушенный в хитростях политики Асмус догадался объявить войну Хазарии либо добился, что та беспрепятственно пропустила русское войско на Каспий. На ярле Эрике, тугодумие которого хорошо известно не только среди викингов, но и среди русских бояр и воевод? Тоже нет, ибо он может нагородить посланцам невесть что. Может, пусть будут на встрече оба? А еще лучше, если с ними окажется и Бразд. В этом случае слава Асмуса как искусного политика будет разделена на всех Игоревых участников переговоров, а русские воеводы не позволят ярлу выкинуть какую-нибудь глупость. — Посланцев Хазарии встретишь ты, главный воевода Асмус, с яр-лом Эриком и воеводой Браздом. Покуда вы будете беседовать, мы с князем Лютом и ярлом Олафом обсудим предстоящее плавание по Саркел-реке.
Удалившись с Лютом и Олафом на корму и обсуждая там все известное им о Саркел-реке и переволоке с нее на Итиль-реку, Игорь постоянно бросал быстрые взгляды на нос ладьи, куда вскоре прибыли гости с хазарского судна. В одном из них Игорь по выправке и доспехам признал бывалого военачальника, высокомерный вид и изнеженное тело второго говорили, что это знатный придворный вельможа. Разговор между прибывшими хазарами и представителями Игоря был недолгим.
Чужое суденышко не успело отплыть от великокняжеской ладьи, как Асмус с Браздом и Эриком поспешили к Игорю.
— Воевода Асмус был прав — хазары оказались не купцами, — еще на полпути известил Эрик. — Один из них — комендант гарнизона Таматархи, другой — знатный эльтебер! из Итиль-кела, случайно очутившийся в крепости.
— Это так? — спросил Игорь у подошедшего Асмуса.
— Да, нас посетили комендант крепости и эльтебер За-фар, ближайший советник кагана, — подтвердил сообщение Асмус. — Вряд ли Зафар оказался в этой глуши случайно, думаю, он специально ждал нашего прибытия, чтобы передать… чтобы узнать, с какой целью мы сюда приплыли, — тут же поправился воевода.