Мечта из прошлого
Шрифт:
Щеки у Валентины загорелись.
— Вполне естественная привычка, — парировала она.
— Ну конечно! Только доктора и медсестры, работающие вместе, оставляют свои привычки за порогом больничных палат. Если только такие привычки не укоренятся настолько прочно, что становятся чем-то большим, чем привычки.
Когда Валентина вошла в библиотеку, ей показалось, что Ричард смотрит на нее с удрученным видом. Протягивая ей бокал, он признался, что Гастон ему обо всем рассказал, но попросил пока держать эту новость в строгом
— Я совсем не думал, когда приглашал тебя в тот раз на прием в свою квартиру, что сам себе вставляю палки в колеса, — заметил он. В библиотеке они были одни, и он не пытался скрыть, что новость, поведанная Гастоном, повергла его в уныние. — Подумать только, если бы в свое время я не был таким дураком, ты могла бы быть теперь миссис Ричард Стерн!
Валентину поразило, что эти его слова нисколько ее не взволновали. Теперь она не испытывала к нему никаких иных чувств, кроме дружбы. Он навсегда останется для нее очень близким и дорогим другом.
— Почему вы решили, что я упала бы к вашим ногам, как зрелый персик, стоило вам поманить меня пальцем? — спросила она, слегка раздосадованная его самоуверенностью.
— Ну а разве нет? — натянуто улыбаясь, спросил он.
Она так же натянуто улыбнулась ему в ответ.
— Что ж, возможно. Возможно, так и было бы, — вдруг откровенно призналась она. — Но это потому, что в те времена вы совсем меня не замечали и были недосягаемы, а недосягаемое всегда соблазнительно. Кроме того, вы постоянно были у меня перед глазами. Все мое детство и юность были заполнены вами.
— При этих словах я чувствую себя стариком, — отшутился он, взял ее руку и церемонно поцеловал. — Нельзя сказать, чтобы ты слишком часто попадалась на глаза Гастону, но, похоже, вы многое успели. Надеюсь, что это так, — добавил он и поддразнил ее: — Было бы непростительно ошибиться теперь, когда ты прямо дала понять, что больше не интересуешься мною.
В комнату вошел Гастон. Валентина обернулась к нему с невольным облегчением. Он сразу прочел это по ее лицу, взял ее под руку и повернулся к Ричарду.
— Ты поздравил ее? — спросил он. — Или ты считаешь, что поздравлять надо не ее?
— Я посочувствовал ей, — слукавил Ричард и улыбнулся, склонив голову набок. — Я также напомнил ей о том, что она теперь могла бы быть миссис Ричард Стерн, если была бы немного предприимчивее в те дни, когда Ричард Стерн интересовал ее. Но по-видимому, она приберегла всю свою предприимчивость для тебя!
Тут в библиотеку вошли Дана Йоргенсен с матерью, а чуть позже, перед самым гонгом на ужин, к ним присоединилась сестра Тибо. Доктор Ламуан, отведя ее в сторону, тихо сказал:
— Я подменяю вас, сестра, на сегодняшний вечер. Отдохните немного. Вечер великолепный, и вы можете, если хотите, взять мою машину и прокатиться.
Но она ответила ему с непривычной озабоченностью на лице:
— Думаю, мне нужно остаться сегодня на дежурстве, доктор. Мисс Бледон ведет себя неспокойно, она перевозбуждена. Не думаю, что ваше присутствие подействует успокаивающе. В данном случае лучше мне побыть с ней.
Они обменялись долгими понимающими взглядами.
— Хорошо, — кивнул он и добавил: — В случае чего дайте мне знать.
На этот раз Валентину за ужином посадили рядом с ним — она подозревала, что так распорядился сам Ричард. После ужина Гастон предложил прогуляться по парку, поискать ту самую скамейку на краю скалы, о которой как-то упоминала Роксана.
Когда они ее в конце концов нашли, то не стали садиться, потому что было слишком холодно. С моря дул сильный ветер, и, хотя на чистом небе мерцали звезды, а где-то во мраке благоухали цветы, ночь не располагала к тому, чтобы долго задерживаться на этом открытом месте.
И тем не менее Валентину переполняла радость от того, что она стоит так высоко, а внизу простирается манящая безбрежная гладь моря и рядом с ней любимый мужчина. Теперь у нее не было сомнений, что именно его она любит.
А когда он предложил хриплым от волнения голосом снять пиджак и накинуть его на нее, а сам под этим предлогом крепко обнял ее, у нее закружилась от счастья голова.
— О, Валентина, Валентина! — Он прильнул к ее губам, и сверкающая поверхность моря закачалась, сбегающий к краю скалы парк, казалось, пришел в движение. Она прижалась к нему с такой безоглядной страстью, какой никогда не подозревала в себе, когда тихо мечтала о Ричарде и считала себя безмерно счастливой, если он вообще замечал ее.
Теперь она узнала, что такое настоящее счастье, когда нет других желаний, кроме всепоглощающего желания оказаться в объятиях мужчины. И Гастон, казалось, был охвачен таким же отчаянным стремлением слиться с ней воедино. Французский темперамент делал его не только нежным, но и пылким возлюбленным, и страсть, завладевшая ими в то недолгое время, что они провели в парке, стала откровением для них обоих.
Прежде чем направиться к дому, он взял в руки ее лицо и заглянул в него темными глазами, в которых, казалось, бушевало пламя.
— Мы скоро поженимся, несмотря ни на что, — твердо сказал он. — Мы должны пожениться как можно скорее!
— Но я предпочла бы подождать, пока Роксана поправится, чтобы она спокойнее перенесла это известие.
Он отвернулся с помрачневшим лицом и стал смотреть вдаль на море.
— Она никогда не сможет спокойно перенести все, что касается нас, — возразил он. — Она была вне себя, когда я осматривал ее сегодня вечером, и осыпала меня оскорблениями. Не знаю, обо всем ли она догадывается, но думаю, что о многом. Она может оказаться в безвыходном положении — ведь ей, по существу, не на кого рассчитывать. Ричард вряд ли сможет еще долго держать ее у себя в доме. Если он женится на Дане Йоргенсен, та не потерпит ее здесь.