«Мечта» уходит в океан
Шрифт:
Мы долго гуляли по этому прекрасному городу, любовались мостами над Вислой, восстановленным королевским дворцом, узкими средневековыми улочками Старого города, которые, как и в Гданьске, были отстроены заново по давним фотографиям и рисункам. На Маршалковской в уютной и прохладной «кавярне» — кофейной — пили кофе и ели вкусные пирожные. На одной из улиц зашли в железнодорожную кассу и взяли три билета на «почёнг поспешный» — скорый поезд — до Гданьска. Мы с Леной удивлялись, как хорошо говорит Абу по-польски, а он улыбался:
— Как-никак, а три года юности прошли в этой стране. Полюбил Польшу, полюбил ее людей. А раз так, то не мог не учиться языку этого народа.
Уже
— Это мои любимые места, — пояснил.
И вот мы оказались в прекрасном и густом парке, где стояли старинные деревья, где тихие тенистые дорожки уводили в чудесный зеленый мир подальше от шумных улиц. На скамейках сидели старички и старушки, читали газеты или неторопливо беседовали друг с другом, по дорожкам бегали наперегонки дети…
— Когда-то немало часов провел я в Лазенках… — с грустью сказал Абу, и мы поняли, что он снова охвачен воспоминаниями далекого прошлого, поэтому старались не нарушать его молчания.
Наверное, Абу приятнее сейчас побыть самому с собой. Вопросов старались ему не задавать, хотя для Лены, известной почемучки, это было не просто: «Абу, а почему этот мост такой длинный, а почему этот дом такой высокий?..» В этот раз Лена была серьезна и сосредоточенна. Иногда доставала из сумочки блокнот и быстрыми движениями карандаша делала в нем какие-то зарисовки.
Мы молча постояли около пруда, по которому плавали белые лебеди, а в темноватой воде медленно скользили жирные карпы. Выйдя из парка, прошли мимо дворца президента, побродили по старым и тихим улицам. И вдруг оказались на довольно просторной площади, над которой возвышался большой старый дом. Ничего в ней особенного не было, в Варшаве видели площади покрасивее и поновее, но Абу сказал:
— Вот что, друзья мои! Я обязан кое-что объяснить. А то вы, должно быть, думаете: странным стал вдруг наш Абу, присмирел, как провинившийся школьник. Мы с вами друзья, и у меня от вас секретов нет.
Он показал на большой серый дом.
— Вот этот дом имел когда-то для меня немалое значение в жизни. Видите в нем книжный магазин? Он и тогда, двадцать пять лет назад, существовал. В этом магазине в то время работала библиографом девятнадцатилетняя девушка. Она полька, но имя у нее французское — Жаннет. Она была моим большим другом. Познакомились мы при обстоятельствах необычных. Я вел военный «газик» в город Еленю-Гуру по польским Судетам. Ехал туда по делал службы. Вдруг вижу: по крутой и мокрой от дождя горной дороге бежит навстречу девушка — пальто распахнуто, волосы под дождем слиплись. Бежит и размахивает руками, требует, чтобы остановился. Я затормозил. Девушка, задыхаясь, кричит: «Дальше ехать нельзя! На дороге завал у самой пропасти». Так Жаннет спасла меня от верной гибели. Дело в том, что в те годы в Польше, как сейчас в Италии, еще действовали недобитые фашисты — поджигали в деревнях амбары с зерном, портили станки на заводах, нападали на государственных работников, польских и советских военных. Они-то и устроили на крутой горной дороге завал из старых деревьев. А перед завалом асфальт вымазали машинным маслом. Расчет был простой: шофер, выехав из-за крутого поворота дороги, вдруг увидит на спуске на недалеком расстоянии завал, станет тормозить, колеса заскользят по замасленному асфальту, и машину понесет под уклон прямо в пропасть. Вот так задумали враги! Видно, кого-то важного ждали. А оказался простой солдат. Я сейчас не гулял бы с вами, друзья мои, если бы не Жаннет. В горах девушка оказалась вместе с туристами-студентами. Они совершали по Судетам
Мы вдвоем разобрали завал, и потом я отвез Жаннет в ее лагерь. Так мы познакомились, а потом и подружились. Каждый раз, когда я бывал в Варшаве, обязательно заходил в магазин, где она работала. Иногда мы гуляли, чаще всего в Лазенковском парке…
Абу минуту помолчал.
— А потом расстались. Закончился срок службы в армии, и меня отправили на родину…
— И больше никогда не виделись? — удивленно спросила Лена.
— Никогда!
— А почему? — спросил я. — Вы же были друзьями? Почему не приезжали друг к другу в гости?
Абу грустно улыбнулся:
— Так уж, Антоша, у нас случилось…
Лена вдруг схватила его за руку:
— Пойдемте в магазин! Вдруг Жаннет еще работает там?
Абу недоверчиво покачал головой. Но Лена настаивала, и он подчинился. Когда мы шагнули за широкие стеклянные двери и Абу взглянул на стоящих за прилавками продавщиц, то по выражению его лица стало ясно: ее здесь нет!
— А может быть, она сегодня выходная? — предположила Лена. — Спросите!
Абу нехотя подошел к одному из продавцов.
— Жаннет Шадзевска? Нет, не работает здесь. — Молодой продавец наморщил лоб: — Подождите, подождите! — Он жестом остановил Абу, который уже сделал шаг к двери. — Подождите! Кажется, она у нас работала года четыре назад… Да, да, такая невысокая, светленькая, с ямочками на щеках, верно?
— Верно! — тихо подтвердил Абу.
— Пройдите к нашей заведующей пани Фолта, она наверняка даст вам телефон пани Шадзевской.
Через несколько минут Абу вышел из кабинета заведующей. В руке у него был листок.
На улице Абу сказал:
— Подождите минутку! — и решительно двинулся к телефонной будке.
Что рассказать еще? Наступал вечер, и нам уже пора было ехать на вокзал. Мы и поехали. Вокзал необыкновенно красивый: стекло, алюминий, полные света просторные залы, бесшумные эскалаторы, широкие и длинные перроны — и все это под землей, под городскими улицами.
Нашли свой перрон, с которого поезда уходят на север. Нашего экспресса еще не было, мы с Леной спокойненько устроились на скамейке. Но Абу не сел, стал расхаживать по перрону. Вид у него был такой, что лучше не спрашивать. Мы еще никогда не видели Абу таким нервным и напряженным.
Через пятнадцать минут пришла Жаннет Шадзевская. Вернее, не пришла, а прибежала. Мы ее увидели еще издали и сразу догадались, что это именно она. Женщина шла в нашу сторону и вглядывалась в лица стоящих на перроне людей. Абу она увидела издали, крикнула: «Андрюша!» Он вздрогнул, откинул голову назад и шагнул к ней навстречу.
Они долго о чем-то говорили, потом Абу нас познакомил со своей подругой. Жаннет оказалась милой женщиной с добрым лицом и темными усталыми глазами. Когда улыбалась, то на щеках появлялись ямочки. Мне она понравилась. Особенно ее улыбка. Казалось, что Жаннет мы знаем давным-давно. Мы с Леной решили: Абу и Жаннет должны поговорить. Поэтому подошли, якобы очень заинтересовавшись, к светящемуся табло на стене, которое все время сообщало пассажирам об убывающих и прибывающих поездах. Мы стали внимательно рассматривать это табло, а когда надоело, то принялись глазеть на пассажиров. Иногда украдкой я поглядывал на стоящих поодаль Абу и Жаннет. Лена несколько раз дергала меня за рукав и шипела: «Не смотри! Неприлично! Ты их смущаешь».