Мечтательница из Остенде
Шрифт:
К ее крайнему удивлению, это оказалось несложно.
Габ де Сарла, вежливый, учтивый, одетый с небрежным изяществом джентльмена-фермера, всегда готовый прийти на помощь, прилежно посещающий церковь, сдержанный в высказываниях и мыслях, он мог и очаровать, и ужаснуть. Традиционалист в чувствах, словах и поступках, даже во внешнем облике, он чаще привлекал, чем отталкивал, но по одной и той же причине: он был совершенен, безупречен.
Доверяя инстинкту свирепой Полетты, Габриэлла подвергла сомнению подлинность этого идеала. Она смотрела на него как на антикварную мебель — а вдруг он поддельный? Либо он порядочный человек, заботящийся о ближних, либо обманщик.
За несколько недель Габриэлла убедила себя, что жила с мошенником. Она словно в кривом зеркале видела достоинства Габа. Его спокойствие? Панцирь лицемера. Его галантность? Похоть и способ завлечь будущих жертв. Его снисходительность к внезапным переменам настроения, мучившим Габриэллу? Глубочайшее равнодушие. Его брак по любви, смелый союз аристократа и простолюдинки? Выгодная сделка. Его приверженность католицизму? Еще один твидовый костюм, маска респектабельности. Его нравственные ценности? Слова, скрывающие инстинкты. Габриэлла вдруг стала подозревать, что и помощь, которую он оказывал ей в магазине, — перевозка приобретаемой или продаваемой мебели, — не более чем алиби, позволяющее свободно распоряжаться своим временем и ездить куда вздумается. А если он использует эти поездки, чтобы встречаться с любовницами?
Почему после двадцати семи лет любви и доверия Габриэлла позволила отравить себя сомнением? Ядовитый укус Полетты не объяснял всего; возможно, Габриэлле было тяжело принимать возрастные изменения своего тела, непобедимую полноту, все резче и глубже обозначающиеся морщины, гнетущую усталость, вздувшиеся вены, изуродовавшие ее красивые ноги… Она стала сомневаться в Габе, потому что сомневалась в себе, в своей привлекательности. Она злилась на него потому, что он выглядел моложе своих лет, потому, что он все еще нравился, и потому, что девушки улыбались ему искреннее, чем юноши Габриэлле. На светских вечерах, на рынке, на пляже, на улице все смотрели на него, а Габриэлла оставалась незамеченной.
Через четыре месяца после «щелчка» Полетты Габриэлла уже ненавидела Габа. Себя она ненавидела еще больше. Каждое утро она лицезрела в зеркале отвратительную незнакомку с жирной шеей, кожей в красных прожилках, потрескавшимися губами, дряблыми руками и жуткой складкой внизу живота. Габриэлла морила себя голодом, чтобы похудеть, но безуспешно, диета только портила ей настроение. Габ не мог любить эту толстуху! А кто мог бы ее любить? Да никто!
Неусыпная нежность Габа, его улыбки, предупредительность, сердечность, забота ранили Габриэллу. Какой лицемер! Полетта попала в самую точку: лжец высшей пробы, товар сертифицирован. Он стал ей отвратителен. Как можно быть таким слащавым?
Он не притворялся, только когда, пусть ласково, называл ее «старушка». С его стороны это было весьма неосмотрительно! Габриэлла каждый раз вздрагивала, будто под ударом кнута.
Она подумывала о разводе, однако понимала, что не сможет представить ни адвокату, ни детям приемлемых аргументов. Начнутся возражения: Габ такой чудный, не делай глупостей! А старшая дочь, пожалуй, потащит ее к психиатру, как своих собственных детей. Тут нужно действовать по-другому.
Она решила собрать против Габа улики. Согласно категоричному заявлению Полетты, чтобы узнать, что движет мужчиной, нужно его хорошенько допечь. И вот Габриэлла стала методично выводить мужа из себя: поминутно меняла мнение обо всем, назначала и отменяла поход в ресторан, время и место отдыха, придумывала все новые капризы. Бесполезно! Он не терял самообладания и каждый раз покорялся очередному требованию. Самым отвратительным поведением ей удавалось добиться лишь вздоха и усталого взгляда. «Что он скрывает?» — спросила бы Полетта. Габриэлла тоже задала себе этот вопрос. В постели между супругами уже давно ничего не происходило, они лишь обменивались нежными прикосновениями; большего ей и не хотелось. За прошедшие десятилетия они столько раз совокупились, что возврат к прежним отношениям казался Габриэлле таким же скучным, как отпуск в одном и том же месте. Она уже привыкла к этому воздержанию, но вдруг заинтересовалась его истинными причинами. А что, если Габ изменяет ей, когда перевозит мебель на грузовике? Она напросилась ездить с ним. Он был в восторге. За несколько недель они преодолели сотни километров, и Габ без устали развлекал жену веселой болтовней. Дважды он предложил ей заняться любовью, один раз на заднем сиденье, в другой раз прямо на траве. Она хоть и согласилась, но пришла в ужас. Вот доказательство измены! В дороге он привык удовлетворять свои сексуальные потребности.
С поездками было покончено. Габриэлла стала мрачной, никуда не ходила, не общалась ни с кем, кроме Полетты — неиссякаемого источника рассказов о мужских обманах.
— Этих кретинов можно поймать, проверяя мобильник. Я все жду, когда частные детективы устроят демонстрацию против сотовой связи, — такой убыток их торговому обороту в делах о супружеских изменах.
— А если у мужчины нет мобильника? — спросила Габриэлла, памятуя об отказе мужа принять сотовый телефон в подарок.
— Мужчине без мобильника вообще доверять нельзя. Ни в коем случае! Он-то и есть самый гнусный лжец, самый главный обманщик. Работает по старинке и, чтобы его не обнаружили, пользуется телефонными кабинами, звонки из которых невозможно отследить. Он знает, что адюльтер существует дольше, чем мобильники, и пользуется проверенными, отточенными годами методами. Он как Джеймс Бонд: сколько за ним ни гоняйся, поймать его не удастся.
С этого момента у Габриэллы развилась навязчивая идея узнать, что находится в тайнике на четвертом этаже. Там заключался секрет Габа и доказательства его развращенности. Габриэлла неоднократно подходила к тайнику с инструментами и собиралась взломать дверцу, но каждый раз ее удерживал стыд. Неоднократно пускала она в ход женские чары, чтобы заставить Габа открыть тайник, но каждый раз он увиливал: «Там ничего нет», «Ты будешь надо мной смеяться», «Еще не время», «Разве я не вправе иметь свои маленькие секреты?», «Это касается тебя, но я не хочу, чтобы ты знала». Эти отговорки, одна противоречивее другой, безумно раздражали Габриэллу, пока однажды Габ не произнес: «Ты все узнаешь после моей смерти, да и тогда будет слишком рано».
Такой приговор возмутил ее. Десять, двадцать, тридцать лет ждать доказательств его измены и притворства! Он ее провоцирует, или что?
— Какая-то ты сегодня молчаливая, — сказала Полетта, когда они пили чай.
— Я никогда не говорю о неприятностях. Меня так воспитали. Отец вбил мне в голову, что надо говорить только о хорошем, а остальное держать в себе.
— Вздор! Нужно выражать свои чувства, милочка, а то заболеешь раком. Все молчуньи заболевают раком. Вот у меня рака не будет, потому что я весь день ору и ругаюсь. Тем хуже для других, главное, что мне хорошо.
Вот так и сформировался план — избавиться от сомнений, то есть от Габа, — план, осуществившийся в Альпах.
Когда Габриэллу привели в камеру, она, не высушив волос, бросилась на койку и вновь погрузилась в размышления. Вот что происходило у нее в голове в последние три года, вот что она ото всех скрывала, вот как ее жизнь, потеряв вкус и смысл, превратилась в непрерывный кошмар. Решившись на убийство Габа, она, по крайней мере, стряхнула с себя оцепенение и освободилась от невыносимого беспокойства. Она не раскаивалась. Но показания врача ошеломили ее и поколебали ее убежденность в своей правоте: она поняла, почему Габ стал менее чувственным, поняла, как он от этого страдал.
Почему она узнала об этом только сейчас? Какая безответственность со стороны доктора Ракана не предупредить ее! Она-то думала, что муж ее избегает, дабы поберечь силы для любовниц.
— Габриэлла де Сарла, в приемную. Вас ждет ваш адвокат.
Весьма своевременно!
Мэтр Плиссье поставил на стол четыре жестяные коробки:
— Вот. Теперь извольте объяснить…
Габриэлла не ответила. Она сорвала крышки, пальцы ее наткнулись на какие-то бумажки, она стала их рассматривать, одну, другую…