Мечты о прошлом
Шрифт:
Ах, Чайка, Чайка, каким же я был дураком!
После чтения писем мне отчаянно захотелось навестить её могилу. Сначала мне показалось, что это просто.
Вновь посетил Чаевых, но сразу расспрашивать их о том, где похоронена Чайка, не стал, потому что всё, что связано с Чайкой, как-то незаметно стало для меня очень личным, интимным.
Отказавшись от рюмашки и согласившись на чай, согласился и на партию в шахматы. Анатолий игрок серьёзный, а я шахматист непредсказуемый. Если собраться и старательно думать, то могу сопротивляться ему очень долго, но если мысли мои хоть мимолётно отвлекаются от коней и слонов, то начинаю делать несусветные глупости. Вот и тогда, думая, как бы мне начать разговор о месте захоронения Чайки, я двинул своего
– Толик, можно я перехожу?
– Нет, – тихо, но непреклонно ответил он, склонившись над доской.
– Почему так сурово? Раньше разрешал.
– Раньше ты со мной выпивал.
– Только поэтому?
– Нет, конечно. Это же игра, а не игрушка! Настюша, принеси, пожалуйста, мне коньячку, а Андрюше чаю!
Анастасия принесла мне большую кружку ароматного чая с лимоном, мужу – коньячный бокал с не менее ароматной янтарной жидкостью, а себе немного красного вина в высоком стакане. Попивая каждый своё, все уставились на шахматную доску. Настя, явно желая спровоцировать меня на разговор о Ларисе, завела разговор о машине времени.
– Вот если бы была машина времени, то не нужно и было бы спрашивать разрешения переходить. Да что там переходить, можно было бы столько ошибок в прошлом исправить!
– В прошлое попасть невозможно ни на какой машине, – авторитетно пробасил Анатолий. – В будущее, пожалуй, можно.
Видя, что мне без машины времени партию не спасти, я спросил:
– А почему вперёд можно, а назад нельзя?
– Вперёд можно. Но только в одну сторону, – словно желая предостеречь меня, заботливо произнёс Анатолий. – Человека нужно заморозить, как лягушку или змею, а потом, через много лет, отогреть, оживить. Вот он уже и в будущем. Только каким окажется это будущее? В прошлое оно, конечно, надёжнее, поскольку прошлое, пусть и в общих чертах, нам известно, но туда нельзя. А стоит ли стремиться в неизвестное будущее, если обратной дороги нет?
Я аккуратно повалил своего белоснежного короля на клетчатое поле и ознакомил друзей со своим детским видением этого вопроса.
– Ещё в дошкольном возрасте часто слышал по радио после сигналов точного времени торжественную фразу: в Москве, мол, 15 часов, там 18, там 20… в Петропавловске-Камчатском полночь! Слушал я это, слушал и однажды спросил у отца, почему это так. Отец, так как глобуса в доме не было, взял мой резиновый мяч и крестиком условно отметил наш дом. Потом поднёс мяч к включённой настольной лампе и наглядно объяснил механизм движения Земли вокруг Солнца и солнечного времени по Земле. Но тут мой папа допустил маленькую педагогическую ошибку: он сказал, что на Камчатке может начинаться новый день, а где-то на западе Европы не закончился ещё вчерашний. Услышав это, я моментально изобрёл машину времени. Нет, не саму, конечно, машину, а её принцип действия. Всё просто: если с невероятной скоростью лететь, убегая от Солнца, на запад, то попадёшь во вчерашний день. Если скорость будет ещё более невероятной, чем невероятная, то не только позавчерашний день посетишь, но и прошлый месяц, а то и год. Ну а если полететь на восток, то попадёшь в завтра, что и ёжику понятно.
Анастасия аккуратно поставила стакан с недопитым вином на стол и по-женски хитро, не оставляя надежд повернуть мои мысли к Ларисе, начала издалека:
– Здорово! На такой, как ты сказал, невероятной скорости полёта вокруг Земли Солнце будет то вспыхивать, то гаснуть, вспыхивать и гаснуть, звёзды на чёрном небе превратятся в сплошные светящиеся полосы!
А Анатолий, дослушав мои фантазии и восторги жены, даже шахматные фигуры складывать перестал.
– Вот почему ты у меня никогда не выиграешь! Потому, что у тебя мозги, – и он сделал возле своего уха движение рукой, словно вкручивает лампочку, – неправильно в голове лежат. И у тебя, Настя, тоже. Нельзя так от земли отрываться… На земле соображать надо, а не воображать.
– В семье один
Меня тогда так и подмывало рассказать друзьям о своём трусливом и глупом побеге от Ларисы на Невском, но я сдержался и рассказал о двух своих «ляпах», которые почему-то запомнил на всю жизнь.
– Нет, конечно. Но если бы у меня была возможность вернуться в прошлое, то не все свои глупости и ошибки я стал бы исправлять. Пусть остаются те, которые я сделал, представляя самого себя. Это для воспитания полезно, чтоб не зазнаваться. А вот те… как бы это сказать… Ну, иногда на меня смотрели не только как на отдельную единицу человечества, а как на представителя какой-то организации или даже региона.
– И когда же это ты и где был таким представителем? – с неподдельным любопытством спросил Анатолий.
– На полевых работах в лесоустроительной экспедиции был представителем славного города Ленинграда. Знаете, на ленинградцев всюду как-то по-особенному смотрят. По-особенному, с теплотой, с уважением к нам относятся. Мне даже неловко было иногда от этого. Словно не родители меня родили тут, а я сам подвиг совершил, в Ленинграде родившись.
– Хватит предисловий! – шутливо отрезал Анатолий. – Рассказывай, представитель, что ты там натворил.
Настю явно интересовала только тема любви и всяких нежностей.
– Ой, влюбился там, что ли? Поматросил, значит, и бросил. А Ларисе письма писал…
– Нет! Какая любовь? Кто про что, а вшивый про баню. Я там за один день дважды не только сам опозорился, но и культурной столице подгадил.
– Интересно… – в один голос произнесли супруги.
– А вот если не будете перебивать, расскажу, раз уж сам заикнулся. Дело было в конце июня. Мы уже тогда обжились в посёлке, работа наладилась, и всё шло как по маслу. Но тут моя машинка капризничать начала. Не заводится, окаянная, хоть ты тресни. Все штабные разбрелись кто куда, а я полез под капот…
– А что вы там делали? Лес сажали? – перебила меня Настя.
– Я же просил не перебивать! Какой лес? Вот уж действительно, как шутили у нас инженеры, если приехал из города в какую-нибудь глушь человек с лопатой, то обязательно или лес сажать, или нефть искать. Лесоустроители… ну, чтобы покороче и поясней, изучают, что в лесу растёт и что с этим делать. Ну вот, сбила меня, и я нить потерял. На чём я…
– Ты под капот полез, – любезно, но с некоторой язвинкой подсказал Анатолий.
– Да! Полез я под капот причину капризов двигателя искать, и тут окликает меня мужчина лет сорока. Солидный мужчина. Вид как у научного работника высокого полёта: гладко выбрит, костюм «тройка», белая рубашка, галстук, ботинки начищены. Поздоровался, представился корреспондентом районной газеты «Родные просторы». Ни имени, ни отчества, ни фамилии не назвал. Сказал, что хочет написать о нашей экспедиции, её целях и о наших впечатлениях от природы края и местных людей. А я что? Сказал, что я простой шофёр и если начну давать интервью, то нагорожу такого, что потом не разгрести. Посмеялись. Он спросил, читаем ли мы их газету, и тут же сам начал её… не то чтобы хаять, а принижать и унижать. И маленькая, мол, она, и умного в ней мало, и проблемы мелки, и нам ли, ленинградцам, привыкшим к масштабной, настоящей прессе, этого не видеть. Газетёнка-то действительно куцая. Места свободного много. Очевидно, что материала не хватает. Проблемы на уровне «в краеведческом музее крыша протекла», а весь юмор – слегка изменённые шутки из «Крокодила» да из Литературной газеты. Мне бы газету похвалить за интересные местные новости или промолчать. Нет! Я… грудь вперёд, руки, как говорится, в боки и… да, мол, газетка куцая, и умного мало, и так далее. Ну, в общем, он свою газету вежливо пожурил, а я её по-хамски пнул.