Мед.ведь.ма
Шрифт:
— Терракотовое воинство принимает просьбу золотых. Добро пожаловать в Шэньси!
Примечания:
* плантаго — собирательное название семейства, известного в России как «подорожниковые»
Шэньси
Странные люди в одеждах кирпичного цвета вывели нас из леса, и пока я прощалась с платановыми зарослями, а Чонгук негромко беседовал с предводителем воинов Шэньси, меня не покидала одна мысль, которая возникла от услышанного. Золотые! И снова в памяти та ночь, когда убили бабушку, и её слова, что неизвестного злодея, босса убийц, погубит золото, но что-то было таинственное в том, как они о нем говорили, в том, что предсказание о золоте якобы повело за собой опасность для многих жизней. Золотых? Они ли были теми, кого так страшился незримый и незнакомый мне враг? Тогда, получается, он у нас с Шугой и Чонгуком один? Я должна расспросить их обо всем, только бы выгадать удобный момент.
Терракотовое воинство не стало покидать надолго своего места (да и не все пошли с нами до дороги). Проводив до машин, похожих на маршрутное такси, они посадили нас в них, в которых уже сидели мужчины, одетые обычно, по-современному. Но, судя по всему, они приглядывали за нами, чтобы не выкинули никаких неожиданностей. А могли бы что-то такое сделать Шуга с Чонгуком? Мне пора было бы окончательно довериться им, как иначе можно путешествовать в компании подозрительных юношей? Здесь, среди охранников в машинах, был свой старший, который не замедлил обратиться к Чонгуку:
— Опять спасли какую-то бедную душу от посягательств? — Ребята посмотрели на меня. Шуга хмыкнул, а ответил тот, к кому и обращался вопрос:
— Или надругательств. Она сирота, не с кем было её оставить на родине, а вы не хуже нас знаете, на что иногда способны синьцзянцы, юньнанцы или то отребье, которое скрывается в Тибетских горах.
— Это точно, кого там только нет! — согласился сопровождающий, на что ехидно добавил другой его приятель:
— Даже вы там зачастили. Чего вам не сидится у себя? Потеряли что?
— Нам ничего не нужно, — серьёзно и чуть напряженно проговорил Чонгук. — Мы только защищаем тех, кто не может за себя постоять сам. Вот и всё.
— Таких на свете слишком много, везде вам всё равно не успеть.
— Хорошо будет, если успеем хоть где-то, — вставил Шуга. Внимание привлеклось к нему. Мы с Ви сидели, пытаясь вникать, но не высовываться, храня молчание неосведомленных.
— Не так давно здесь пробегало трое ваших…
— Насколько недавно? — оживился Сахарный.
— Неделю назад, примерно. Они ушли в Сычуань западнее, через Нинцян. — Заёрзал и Чонгук.
— Куда они направлялись?
— Кто же их знает?
— Но вы всех допрашиваете, чтобы знать намерения пересекающих Шэньси! — удивился Шуга.
— У этих не спрашивают. Этих наш хранитель пропустил с почетом, — прекратил ёрничать китаец над золотыми, испустив иронию из интонации и нахмурившись. Чонгук повернулся в нашу сторону и, хотя обращался к Сахару, я смогла прочесть по губам, как он назвал имя «Лео». Друг ему кивнул, и они будто немного успокоились и расслабились. — Необычная эта ваша сиротка, — посмотрел на меня говорящий. Я покраснела, вжав голову в плечи. Ви тронул мою ладонь, как бы говоря, чтобы я не придавала значения всем этим разговорам.
— Потому, наверное, и обратила на себя внимание негодяев, — как ни в чем не бывало пожал плечами Чонгук. Это плохо, что он врал тогда мне, но то, что он умеет легко обманывать, и по нему этого не угадаешь, иногда приносит пользу. Вот как сейчас. Что ещё мы могли бы объяснить этим людям, как не то, что сказали?
— И куда вы её пристроите? Удочерите? — Мужчины загоготали, а один из них, со смехом, добавил:
— Одну год назад провели, так и не вернули, теперь вторую тащите. Раньше такого не бывало, чтоб золотые, да с бабами…
— Бывают случаи, когда помочь и оставить — недостаточно. Бывает, что оставить спасенных негде, — побормотал Чонгук. А меня крайне заинтересовало, что какую-то девушку до меня уже вели этим путём. Что с ней стало? Поскольку сейчас говорили на китайском, а я его знала, то не выдержала и спросила:
— А где предыдущая девушка?
— Мы принесли её в жертву и выпили кровь, потому что она была девственницей, — заявил Шуга, откинувшись на спинку. — Почему, ты думаешь, мы такие молодые, красивые и сильные? — Воины Шэньси захохотали от его слов, а мне не стало менее любопытно.
Нас довезли до вокзала городка Цзыян, откуда, сев на поезд, мы должны были добраться до Сианя, центра Шэньси, где обитал тот самый некий главный хранитель, оберегающий традиции провинции и считающий, что именно она должна распространять свою власть на Китай.
— Что ж, — пожал руку Чонгуку сопровождавший нас мужчина, когда мы выбрались из машины, а затем и Шуге с Ви. — Поезд в одиннадцать сорок, до него ещё полтора часа, а у нас хватает дел в эти неспокойные времена. — А когда они были спокойные, подумалось мне? — Но здесь вы уже в безопасности. Хранитель предупрежден и будет ждать вас. Удачи!
— Спасибо! — поблагодарили его мои спутники, и я тоже вторила им. Когда мы остались одни, я сказала вслух:
— А если это ловушка? Может, ещё не в безопасности?
— Терракотовое воинство — люди слова и чести, Элия, — покачал головой Чонгук. — Они не станут нарушать законов гостеприимства. Тем более, мы уже десятки раз проходили этим путём.
— С какой-то ещё девушкой, — напомнила я. Шуга просиял.
— Ревнуешь?
— Нет, я хочу понять, чем заканчивается этот путь!
— Девушку год назад вели не мы. Другие наши… друзья, — обронил Чонгук. — Но с ней всё в порядке. — Я вспомнила о том, что они назвались золотыми, и решила, что должна хоть как-нибудь, не прямо, не упоминая бабушку, намекнуть парням, что существует некая угроза, нависшая над всем, что связано с золотом.
— Мне нужно поговорить кое о чем с вами. Без лишних ушей, — шепотом сказала я. Чонгук огляделся. Мы стояли на оживленной привокзальной площади, где нам вручили билеты на поезд.
— Хорошо, в купе поезда всё обсудим. До Сианя на нём больше пяти часов, мы успеем и поболтать, и поспать, и привести себя в порядок.
— Но поедим мы сейчас, — отрезал Шуга, указав на очередную палатку на колесах, где жарили курицу и лепешки.
— Вы завтракайте, а я пройдусь до храма Чжан Бодуаня, зажгу палочки с благовониями. — Мы посмотрели вслед уходящему Чонгуку, оставившему нас втроём.