Медальон двух монашек
Шрифт:
Потифор посмотрел на мать и ничего не сказал.
– Потифорушка, сынок, ты пойми нас с отцом. Ить мы не против тово. Жанися на здоровье! Внуков нам роди!
– она вздохнула, не решаясь сказать главного. Слезы показались в её глазах. – А ты подумал о Марусе? Она-то не знат наших законов!
– Ты об чем это, мать?
– стараясь походить на отца, баском спросил Потифор. Он волновался, чувствуя, что допустил где-то ошибку.
– Да об том, сынок, об том.
– Меланья вздохнула и присела на ближайший ящик. – Ты ж должон был
Потифор вздрогнул: этого он действительно не знал, да и никогда не спрашивал отца об этом. Решение жениться у него пришло впервые и мгновенно, как способ выручить Марфу из беды. Посоветоваться с отцом времени уже не было. А тут!
– Это не всё. Даже ежели ты женисси, то жену твою, пока ты в армии, запрещено брать и оставлять в нашей семье, как нарушительницу тово закона!
– Да чо енто за закон такой?
– возмутился Потифор.
– Рази можно гнать бабу из дому, коды муж службу несет? Куды ж ей тоды иттить, ежели окромя мужа у неё никово нетути?
– Да ить и это не всё.
– Мардарий посмотрел с жалостью на сына, зная, что наносит ему самый больной удар. – Тебя тот час заберут в армию, а у нас четыре с половиной десятины новый староста Курятников оттяпаеть!
– Да чо ж енто такое!
– взревел Потифор: всякое упоминание об урезке земли тотчас приводило его в бешенство.
– Чо ж топерича вовсе не жанитьси?
– Ой, сынок, и не знаю! Иди к своей любушке, а мы с отцом будем думу думать, как с умом всё это провернуть!
– и мать взяла Потифора за руку, как брала когда-то в детстве, чтобы упокоить не в меру разбушевавшегося сына.
Однако, стоило ему выйти во двор и увидеть Марфу, окруженную братьями и сестрой, как все беды разом забылись. Что делать, Потифор был отчаянно влюблен!
– Тетка Меланья, а Потифорка ужо приехав?
– звонкий девичий голосок заставил Марфу тут же взглянуть на дверь, в которую уже входила девушка-подросток лет тринадцати.
Сердце её взыграло от ревности.
– А енто кто ишшо така? Почему это ей нужен Потифор?
И Некто жестокий властно начал нашептывать.
– Смотри, Маруська! Не так уж и надежен твой будущий муженёк! Не успела ты выйти замуж, а его уже спрашивает какая-то девка! Разве он тебя достоин?
Не успела Марфа найти аргумент в защиту Потифора, как тот же Некто начал нашептывать ей, но уже другим голосом.
– Да плюнь ты на всё! Здеся, как и там, в Поганке, никто тебя не понимает! Пойдем туда, где всех любят! Там ты будешь своя.
И тут же прежним голосом.
– Не верь мужикам, не верь! Вспомни, сколько вреда ты от них имела! Полагайся только на себя!
И Марфа подозрительно осмотрела каждого и, особенно, пришедшую девушку. Агафья и братья подошли к ней, оставив Марфу одну на крыльце.
– Парашка, тобе Никишка искал!
– крикнула Агафья, подходя к ней, и тут же начала шептать ей на ухо все новости, изредка поглядывая на Марфу.
– Слышь! Ты даже не знашь, какие тут у нас новости. Потька-то чо удумал: жонку с собой с Поганки привез!
– Как енто. Привез?
– растерялась Парашка. Её светлые волосы от того, что она, не веря в это, замотала головой, растрепались. А зеленые глаза даже потемнели от расстройства. Дело было в том, что Парашка давно заприметила старшего из братьев и приходила к подруге чаще всего из-за этого. Однако на неё саму глаз положил Никишка, ревновавший ее к Потифору.
– Иде ж вона?
– А вон!
– и Агафья пальцем показала на Марфу, ревниво прислушивающуюся к разговору подруг. Внутреннее недовольство положением, в котором она оказалась, нарастало.
Меж тем, Парашка, увидев Марфу, расстроилась еще больше: по сравнению с ней будущая жена Потифора была просто красавица. Слезы невольно навернулись на глазах у конопатой конкурентки Марфы, нижняя губа выдвинулась и она, повернувшись к дверям, тихо вышла, на ходу размазывая по круглым щекам набежавшие слезы.
Марфа торжествовала.
– Вот тебе! Знай меня!
Но почему-то победа не радовала. И тогда Некто опять начал.
– Брось! Пусть знает наших! Ишь ты, хотела мужика увести, да не на ту напала!
И Марфа зло усмехнулась в спину уходящей Параше.
Однако торжество ее было недолгим: громкий стук в дверь ворот заставил Мардария подойти к ним и открыть их. Потифор, почувствовав опасность, быстро подошел к Марфе. И не напрасно: в открытую дверь вошел староста Курятников и двое городовых. Вдали Мардарий увидел Никишку и погрозил ему кулаком, зло сплюнув на землю: он всё прекрасно понял.
– Та-а-акс, Потифор Сухинин?!
– хоть и обращался Курятников к Потифору, но смотрел во все глаза за Марфой.
– Сообчаю вам. Пришло времечко иттить в армию!
И не успел тот ответить, как староста мотнул головой городовым. Те, как послушные псы, разом кинулись к Потифору и начали выкручивать ему руки.
Потифору такое поведение по отношению к нему в присутствии Марфы не понравилось. Гнев, красной краской окрасив всё его лицо, ударил в самое сердце и голову. И он с силой оттолкнул одного, потом другого городового. Повернулся к Марфе и крикнул.
– Маруся, не думай! Я не омманывал тобе. Я не знал про армию! Да и не пойду я ни в какую армию! Хучь убейтя!
Не ожидавшие такого сопротивления городовые вновь кинулись на Потифора, свалили на землю и, скрутив руки, начали вязать их веревкой. Потифор, как раненный бык, брыкался и разбрасывал их до тех пор, пока сопротивление не оказалось бесполезным.
Марфа кинулась было на одного из городовых, чтобы помочь Потифору, но тут староста громко крикнул ей.
– А ну, стоять, Марфа! Ты, Марфа Косова, объявляесси убивцей!
Все так и замерли: уж слишком нелепым было это объявление.
– Как енто убивцей?
– прохрипел Потифор от натуги из-под сидящих на нём городовых.