Медитация: практическое руководство
Шрифт:
Буддизм утверждает, что в процессе умирания, как и при работе по обузданию сознания (самадхи), психика погружается в субстрат сознания, переходящий из одной жизни в другую. Затем, в кульминационной фазе процесса умирания, даже субстрат сознания погружается в дрему, и все измерения сознания сводятся к предельной простоте ригпы, которая проявляет себя в этот момент как ясный свет смерти.
Ясный свет смерти — не что иное, как наша собственная природа Будды. Он не возникает в силу неких причин и обстоятельств, не обусловлен нашим мозгом или окружением, не подвержен смерти и разложению. Пока вы живы, в ваших силах научиться освобождаться от все более и более тонких уровней привязанности, отпуская сознание, речь, тело, отпуская личную историю. Глубоко погрузившись в это чистое осознание и зная о том, что остающееся
Те, кто способен распознать природу осознания, находясь на последней стадии процесса умирания, нередко остаются в ясном свете смерти в течение нескольких дней, а порой и месяцев, и на весь этот период сердцебиение, дыхание и все метаболические процессы останавливаются. Однако эти люди все еще пребывают в медитации. В сердце сохраняется тепло, и тело не разлагается. Сегодня уже практически не подлежит сомнению, что такие случаи действительно имеют место. За последнее время их наблюдали многие люди — буддисты и небуддисты, включая врачей.
Приведу пример, свидетелем которому стал я сам в 1992 году в тибетском городе Дхармасале, когда вместе с группой нейрологов изучал возможности опытных йогов. Сразу по прибытии в город мы получили сообщение от Его Святейшества далай-ламы: нам рекомендовали поспешить к дому Ратё Ринпоче, пожилого и опытного йога. Его сердце и дыхание остановились уже шесть дней назад, а окружающие не заметили никаких признаков разложения и обнаружили, что его сердце остается теплым. Наша научная группа прибыла на место всего несколько часов спустя после того, как Ринпоче завершил свою последнюю медитацию в ясном свете смерти, о чем свидетельствовало появление первых признаков физического разложения. Его тело едва начало увядать, и в комнате не ощущалось никакого неприятного запаха. Оказалось, что с самого рождения Ратё Ринпоче в нем признали тулку, реинкарнацию мастера, достигшего вершин реализации и просветления. Так что он родился, так сказать, духовным аристократом и с раннего детства проходил обучение у выдающихся мастеров.
Однако далеко не все, кто достиг реализации ясного света смерти, были в своем земном воплощении ламами. Один из ведущих моих учителей, мастер тибетской медитации Ген Ламримпа, был обычным тибетским монахом, прошедшим инициацию еще ребенком в Тибете, обучавшимся в Индии и проведшим последние десятилетия своей жизни в интенсивной медитации. Он скончался осенью 2003 года, и еще пять дней после остановки сердца и дыхания он оставался в ясном свете смерти. Его жизнь и смерть послужили образцом для всех его учеников на Востоке и на Западе. Впервые я встретил его в 1980 году, находясь в пятимесячном отшельничестве (ритрите*) в горах над Дхармасалой и практикуясь под руководством Его Святейшества далай-ламы. Я поселился в поселке, состоявшем из хижин для медитаций. В каждой жил опытный тибетский йог, и среди них — Ген Ламримпа, оказавшийся моим ближайшим соседом. Я навещал его, советовался с ним, и меня поражали
Этим же словом современные буддисты называют групповое или одиночное паломничество в обитель для занятий медитацией. — Прим. ред.
его глубокая прозорливость и дружеское участие. Все, кто знал Ламрипму, не удивились, что он умер с такой невозмутимостью и бодрым духом, а свои последние дни провел в глубочайшем состоянии осознанности.
Более того, существуют документальные сведения о том, что некоторые особо продвинутые йоги пребывали в медитативном состоянии даже после смерти, — это так называемое явление медитации «тук-дам». Один из примеров — 11-дневное посмертное чудо ламы Пуце, начавшееся в день его смерти, 31 марта 1998 года. Тело йога оставалось свежим и не источало никакого запаха, кожа была мягкой и упругой без признаков посмертного отвердения. Лицо было спокойным и напоминало лицо живого человека. Осмотревший его врач был поражен невероятной сохранностью тела и заметил, что не может найти объяснения этому явлению ни с медицинской, ни с научной точки зрения. В течение 11 дней несколько монахов оставались в его комнате и круглосуточно молились. Помещение наполнял легкий приятный аромат и ясное ощущение свежести. В субботу, И апреля, лама завершил посмертную медитацию «тук-дам»: его ум сознательно отделился от физического тела, которое начало быстро разлагаться*.
В буддийских хрониках встречаются также неоднократные свидетельства о так называемом «радужном теле», то есть посмертном сохранении физического тела, которое не разлагается и, наоборот, излучает сияние и источает прекрасный аромат. Буддисты верят, что причина тому — своего рода алхимическая мутация, которой умирающий подвергает свое тело и дух. Интересно, что сведения о сходных необъяснимых явлениях нередко встречаются в житиях христианских святых. — Прим. ред.
Все упомянутые выше мастера медитации, очевидно, умели распознавать изначальное сознание в процессе умирания. Поэтому подобное переживание называют ясным светом смерти. Именно распознавание этого состояния позволяло умирающим удержать его и противостоять разложению тела. Считается, что осознание при смерти «видит собственное лицо», это похоже на узнавание старого друга. По сути, это возвращение домой, к первозданной земле своего осознания, а не переход на некую чужую территорию. Если вы познали это состояние сознания благодаря медитативной практике, в момент смерти это переживание не обескуражит вас. Вы просто вернетесь домой.
СОЗЕРЦАТЕЛЬНАЯ НАУКА СОЗНАНИЯ
В современном материалистическом мире подобные описания звучат как чистой воды фантазия. Однако великий научный фантаст Артур Кларк однажды заметил, что любая достаточно продвинутая технология неотличима от магии для тех, кто не разбирается в ней. А современный философ, убежденный материалист Джон Сирл писал: «Хотя современные люди кичатся своими знаниями, хотя нас уверяют в универсальности науки, однако, когда дело касается сознания, мы тотчас сталкиваемся с вопиющим замешательством и разногласиями». К его словам следует отнестись как к ноте предостережения, призывающей не принимать чистой воды предположения за знание.
Тибетские буддисты, опирающиеся на откровения Будды и опыт индийского буддизма, который насчитывает 1500 лет, вот уже 12 веков сохраняют и развивают науку сознания, в которой достигли вершин совершенства. Современная западная цивилизация еще переживает период младенчества в развитии этой науки. Хотя мы далеко продвинулись в физических дисциплинах, с точки зрения понимания природы и возможностей сознания мы все еще живем в средневековье. Эта задача требует строгого эмпирического исследования, а не слепой веры или метафизической рационализации. Пользуясь сравнением Артура Кларка, мы можем предположить, что созерцательные технологии тибетцев ушли настолько далеко вперед, что для нас неотличимы от магии.
Из всех известных мне учений ни одно так не поражает своей абсолютной универсальностью и первозданностью, как дзогчен. Многие аспекты буддизма уникальны, включая четыре приложения осознанности и учение о пустоте. Тем не менее мы находим учения, глубоко родственные дзогчен, в самых разных мировых традициях Востока и Запада. В конечном счете я склонен полагать, что дзогчен слишком всеобъемлющ и универсален, чтобы ограничиваться какой-либо одной духовной традицией.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Тибетские буддисты считают великое совершенство величайшей драгоценностью среди всех уровней и типов буддийской практики. В течение многих веков дзогчен предназначался лишь для тех, кто прошел несколько ступеней посвящения и много лет посвятил усердной предварительной подготовке. В целом эти мудрые рекомендации продолжают выполняться и сегодня. Известно, однако, и то, что сохранились пророчества, предположительно касающиеся нашей эпохи и предсказывающие, что буддизм будет процветать за пределами Тибета. Эти пророчества уже начали сбываться. Согласно этим источникам, наша эпоха считается во многих отношениях эпохой упадка — нравов, морали и т. д. Думаю, вы согласитесь, что наш век вполне подпадает под это определение. В начале главы я уже упоминал о парадоксальности пророчества, предсказывавшего, что дзогчен будет процветать именно в эпоху наибольшего упадка. На первый взгляд может показаться, что для эпохи разложения и грубых, погрязших в материализме, насилии и эгоизме людей дзогчен слишком утончен, чтобы принести какую-либо пользу. Тем не менее пророчества утверждают обратное.