Медленный скорый поезд
Шрифт:
Логично сказал. Стоило согласиться.
— Вот что, Стрелок, забирай Марину и иди с ней в вагон-ресторан. Спать потом будем, не расклеимся. Сидите тихо, чаю попейте или винца. И — ни шагу оттуда. А мне подумать надо.
Стрелок кивнул. Заглянул в купе:
— Марина, я вас в ресторан приглашаю. На поздний бокал вина или рюмку коньяку. Или на поздний ужин. Выбирайте.
— А Пастух? — спросила она, глядя на Пастуха.
— Кое-какие дела сделать надо, — темно объяснил Пастух. — Я подойду попозже…
Они собрались быстро и безропотно, ушли в ресторан, а Пастух закрыл дверь купе, достал из сумки «глок», проверил магазин — полон он был, сунул «глок» под футболку за спину, за пояс джинсов, а в карман — запасную обойму, походя глянул на экранчик айфона: камеры в тамбурах чужих не обнаруживали, да и своих никого не было. Пастух вышел в тамбур, постоял там малость, послушал грохот колес и вагонных буферов. В нечистое дверное стекло он видел коридор своего вагона, пустой в этот час, все пассажиры по своим купе сидели.
Пастух имел такую странную привычку: перед боем ли, перед какой-то ожидаемой опасностью он любил хоть на несколько минут остаться в одиночестве. Ну хотя бы на три — пять минут наедине с самим собой. Вот и нынче: он чуйкой своей отлаженной чуял, что ситуация стала опасной. Хотя, если подумать, что непривычного? Есть очень конкретный и очень серьезный враг, есть тоже очень ограниченное пространство для любого маневра с любой стороны. И много-много дверей, которые мешают маневру, но помогают той самой чуйке не сплоховать. Пастух не знал, в каком вагоне едет Слим, повагонный блицпоход Стрелка результата не дал, а идти самому повторно — опасное занятие. Не столько для Пастуха, сколько для пассажиров, ни сном ни духом об опасности не ведающих. Зыбкое предположение о том, что Слим все ж таки остался на минувшей станции, здравым смыслом подтверждаться не хотело.
Хотя…
Есть две версии. Первая: Слим каким-то образом — каким?! — узнал, что Пастух едет в этом поезде, и решил ликвидировать своего врага. Вторая: Слим едет по своим делам и не знает, что враг — рядом. Сразу выводим: вторую версию, даже если она верна, в расчет не берем. Слим по-любому узнает — а то и уже узнал! — что в поезде имеет законное место Пастух. Это — война. И вопрос «кто кого?» уместен донельзя…
Стоять в тамбуре было прохладно, шумно и, как ни странно, успокаивающе. Но и тактического смысла никакого не имело. Постоял, продышался, собрал в гремящем железом колесном одиночестве мысли в кучку, пора и в вагон возвращаться. Один хрен, где ждать. А самому искать — жопа полная. Не дай Бог, стрельба начнется!
А Слим не спешит, *censored*ра. Если он и вправду есть в поезде. И похоже, не будет спешить. Он в отличие от Пастуха наверняка уже знает, где враг обитает. Хотя, может, изначальная цель Слима, как наемника, — Марина, почему бы и нет?.. Бессмысленно гадать и непродуктивно. Липовая цель, подставная. Временными нанимателями Слима поставленная. Зачем — по-прежнему не понятно. А настоящая, личная, утробная его цель — Пастух. Человек, который его однажды убил. Или, точнее, хотел убить, ан не сложилось. Хотя, если фишка выпадет, он и липовой цели достигнет. В легкую!
А вот хрен ему!
Пастух постоял-постоял в одиночестве на холодке, продышался — теперь можно и думу думать: как жить дальше? И в первую очередь — максимально обезопасить Марину. Насколько можно.
Он притормозил у купе проводниц. Одна там была.
— Девонька, милая, а нет ли у вас в хозяйстве совсем свободного купе?
— Совсем свободного нет, — сообщила проводница. И спросила: — А что, надо?
— Хотелось бы малость расшириться. Пополнения мы ждем. В смысле корешок мой должен вот-вот подсесть…
— А у него что, билета нет?
— Да если и есть, так не в наш вагон, наверно.
— Будет местечко во втором купе. Один пассажир как раз на следующей сходит. Один сошел, второй вошел… А точно подсядет корешок ваш?
— Да коли и не точно, денежки все одно с меня… — И отсчитал проводнице две бежево-желтые купюры. — Хватит пока столько?
— Пошли покажу. — Проводница спрятала денежки в карман форменной рубашки и пошла по вагону.
Обитателем купе оказалась женщина лет навскидку под полтинник, полная, ухоженная, приветливая. Пастух вспомнил ее — испуганную, стоявшую у вагона в невеликой пассажирской толпешке, когда банда в поезде хозяйничала.
— К вам на следующей подсадка будет, — сказала ей проводница. — Не против?
— Да? — спросила женщина. Радости в ее голосе Пастух не услышал. — А кто?
— Да вот товарищ этого пассажира…
— Хороший человек, — подтвердил Пастух. — Веселый, образованный, культурный и практически непьющий. Он в Тулуне в командировке. В Москву возвращается.
— Ну-у, если так… — протянула с сомнением.
Но по лицу заметно было, что подсадка ей уж точно не в лом будет. А и то: непьющий, да еще и веселый…
— А может, и не выйдет подсадки, — огорчил ее Пастух. — Мало ли что случится. Опоздает, к примеру. Там же две минуты стоянка… Но я все равно оплачу место до Москвы. Вы ж в Москву едете?
— Ну да, — согласилась женщина. — У меня там племянница замуж выходит. За москвича. Студенты они…
Никто, разумеется, никуда не подсядет, а иметь запасное место в вагоне — это невредно. Зачем оно? Да на всякий пожарный. Мало ли что случится. Пастух так думал.
Расплатился с проводницей за лишнее место и пошел в вагон-ресторан, где Марина и Стрелок ужинали.
— Как настроение? — аккуратно спросил Стрелок.
— Боевое, — ответил правдой Пастух. — Ищем иголку в стогу иголок.
— Вы это о чем? — удивилась Марина.
— Так, проехали… — сказал Пастух. — Вот что, Марина, вам придется на время перебраться в другое купе. Это в нашем вагоне, там женщина одна едет.
— Ей нужна помощь?
— Не ей. Нам со Стрелком нужна… — Пастух попытался осторожно объяснить ситуацию, не скрывая, в общем, сути. — В поезде объявился один персонаж, который вооружен и опасен. И по старой памяти имеет на меня большой зуб. Очень не хочется, чтоб стрельба началась.