Медная радуга

Коллинз Макс Аллан

Моргана Редфорд открыла мою дверь и остановилась, как вкопанная. Я думаю, дело было в том, что она ещё никогда не оказывалась в конторе без приемной. Это явно испугало её, и она не решалась сразу подойти ко мне. В тяжелой коричневой накидке она выглядела как Флоренс Найтингейл.

– Пожалуйста входите, мисс Редфорд, - вежливо пригласил я.

Она, видимо, оправилась от удивления. В конце концов, она все-таки привыкла к мужчинам с руками. Когда она уселась напротив, то смотрелась точно как в своей келье в Нортчестере, только

глаза казались более живыми.

– Дидра Фаллон убила моего дядю, а мать и Уолтер знают об этом, объявила она. Объявила так категорично, словно всегда твердила это мне, а я был настолько глуп, что сомневался.

– Как вы узнали?

– После того, как вы у нас побывали, я постоянно подглядывала и подслушивала. Вела собственное расследование, можно сказать.

– Это вы подслушивали, когда я звонил?

– Да. Но послушайте! Я заметила, что они часто говорят между собой, мать и Уолтер. Всегда тайком, когда они думали, что меня нет поблизости. Вчера после обеда я увидела, как они что-то обсуждали в резких тонах, незадолго до того, как Дидра ушла из дома и поехала в Нью-Йорк. Уолтер ушел, сел в свой "ягуар" и последовал за ней. Он следил за ней!

– Вчера? В четверг?

– Да. Через несколько часов после похорон. Она уехала в своем красном "фиате", и Уолтер следовал за ней. Я думаю, что он потерял её, так как меньше чем через час вернулся.

Мне припомнилось сегодняшнее настроение Уолтера.

– Что дало вам повод заключить, что Дидра Фаллон убила вашего дядю? Почему вообще мать с сыном должны были о ней говорить?

– О чем же еще? И, похоже, мать ещё защищала Дидру! Знаете ли вы вообще, что она из себя представляет?

– Что значит "что она представляет"?

Она с досадой сверкнула глазами.

– Мать сегодня мне все о ней рассказала. Я полагаю, с тем, чтобы я не получила неверное представление, слушая других. Я уже догадывалась, что Дидра испорчена.

Она была девушка со странностями и, на мой взгляд, слишком часто использовала слова "испорченный" и "злой". Люди, которые любят такие слова, в чем-то больные. Где-то глубоко внутри они любят развращенность и зло, они размышляют над этим и даже любуются им. . .

– Если вы имеете в виду прошлое мисс Фаллон, я в курсе. Уолтер тоже. Она, похоже, этого не скрывает.

– Она хитрая. Своей мнимой откровенностью она скрывает все. Потому все считают её прямой и честной, но я вижу в ней темную сторону. Я замечаю, как она пытается сдерживаться. Но в ней есть что-то, что она не в состоянии контролировать, что-то животное.
– И вы полагаете, что это - неизвестно, что именно - заставило её убить вашего дядю? Почему? Он любил её, вы сами говорили.

Она махнула рукой, словно вместе с воздухом отмела и логику, и рассудок.

– Я не представляю. Допустим, он мог что-нибудь о ней узнать. Вижу только, что мать и Уолтер озабочены и напряжены. Думаю, у Дидры что-то есть на руках против матери.

Она

была само рвение. Она защищала своего Уолтера, и причем унаследовала от своих предков больше беспощадности, чем ей казалось. Только в отличие от них она обратилась от эксплуатации к спасению. Это было отнюдь не ново, фанатичный спаситель может быть столь же смертоносен, как и эксплуататор.

– Что, например, мисс Редфорд?
– спросил я.
– Если она убила Джонатана, то должно быть, в сущности, наоборот.

– Почему тогда мать озабочена? Почему она притворяется перед Дидрой?

Ее слова повисали в воздухе и обвиняли её саму. Она угодила в ловушку. Сначала из поведения Гертруды Редфорд заключила, что Дидра Фаллон убила Джонатана, а теперь говорила, что если Дидра убила Джонатана, то поведение миссис Редфорд остается непонятным. Сначала она обвиняла свою мать в том, что та защищает убийцу, а теперь задавала себе и мне вопрос, почему её мать должна защищать убийцу.

– Вот именно, - кивнул я, - почему же? Я не могу себе представить, чтобы она притворялась перед Дидрой Фаллон, если считает её убийцей.

Я ожидал, что она что-нибудь добавит, но ничего подобного. В ней действительно было много упрямства Редфордов. Она просто сидела и смотрела на меня.

– Ну, хорошо. Возможно, мать ничего не знает о Дидре, но что-то она знает, - сердито продолжала Моргана.
– Мать ездила в понедельник ночью в Нью-Йорк. Очень поздно и одна. Мать никогда раньше не ездила вечером одна в город.

– В понедельник? После того, как обнаружено тело?

– Да. Именно в тот вечер, в другие дни она никогда не покидала дом без достаточных оснований. Она ждала дальнейших известий об Уолтере и Джордже, которые ещё давали показания в полиции.

– Откуда вы знаете? Раньше вы об этом не упоминали.

– Я узнала только сегодня. Говорю же, я следила за матерью. Я знала, что она в тот вечер уезжала, но считала, что к соседям. Она даже не переодевалась, только набросила шубу на домашнее платье. Но сегодня мне вспомнилось, что она, перед тем как выйти, с кем-то говорила по телефону. Я спросила Мак-Леода, нашего дворецкого. Он меня любит; у нас довольно близкие взгляды. Он сказал, что в понедельник вечером отвез мать к поезду, отходящему в восемь двадцать. А вернулась она поздно на такси.

– Вы спрашивали мать об этом?

– Нет. Она никогда не упоминала, что где-то была. Значит она только солгала бы мне.

– Какая на ней была шуба?

– Ее норка. И красное домашнее платье.

– Вы ещё что-нибудь раскопали?

Она покачала головой и встала. Но не собиралась уходить.
– Они его уничтожат, мистер Форчун. Дидра уничтожит Уолтера, я это знаю. Я знаю, что она как-то погубила Джонатана, а теперь уничтожит Уолтера.

– Она не могла убить вашего дядю, - терпеливо сказал я.
– У неё не было оснований, кроме того, у неё алиби. Это невозможно.