Медовая Жертва
Шрифт:
Ничто не измените вы, великие люди, как ни пытайтесь! Сколько бы не пытались вы переменить судьбу вашу к лучшему – только глубже выроете вы себе могилу!
Как жалок вызов ваш, как тщедушны попытки ваши прорваться сквозь пелену смерти!
Отдаться следует вам, отдаться всецело и подчиниться безропотно! Так завещают великие дочери пустыни, об этом говорил вам Заратустра, великий отшельник!
Ни грамма сопротивления, ни йоты сомнения, ни толики воли – вот о чём учили вас, вот чего не услышали вы!
«Довольно!» –
Всё вы требуете от жизни, свободы хотите! Но сказал же вам Заратустра, что нет свободы, и был он прав!
Не требовать должны вы, великие, а подчиняться! В этом величие ваше!
Бессильны вы остановить время, бессильны! Ночь сменит день, день сменится ночью – ничего не можете вы поделать!
Все идёт своим чередом, а вы, великие, лишь свидетели, и даже меньше того! Кто ж противится Великой Реке?! Рок – вот божество, которому следует вам молиться!
Вселенная бесконечна, величественна она и недвижима. Что вы в сравнении с нею, букашки, возомнившие себя божествами?!
Всё погибнет, ибо смерть царствует властно над жизнью, ибо создана была жизнь смертью для самой себя! Смерть – вот единственный закон жизни! Так умрите!
Всё иллюзорно, всё призрачно, вы малые, слабосильные дети, играющиеся морской галькой! Вас смоет волной, смоет!
Так не противьтесь же и смиритесь, уймите свой чахоточный пафос! Дурно пахнет от вашей воли! Потом разит от ваших желаний! От вашей страсти несёт духом гниения!
В смирении – единственное величие ваше, люди великие! Так склоните же головы, поклонитесь, падите на колени, и лишь тогда узнаете вы жизни вашей подлинную сладость!
Лишь тогда откроются вам скрижали заветные! И будет на них начертано кровью вашей: "Отдавшемуся даровано наслаждение!"
И узнаете вы тогда свободу высшую, и высшую благодать свою узнаете вы тогда, ибо ничего не потребует от вас мир, не будет он призывать вас к свершениям.
Мир величественный возьмёт вас в сильные свои руки и будет решать он за вас, и будет делать за вас всё, и будет делать он вами! Вот тогда вы и узнаете, что есть жизнь!
О великом удовольствии учил Заратустра – об удовольствии покоя. Души ваши перестанут метаться и мучиться, ибо умрут. И заботы ваши канут в широкую бездну, и канут они безвозвратно! И тогда испытаете вы великий восторг, ибо ничего не нужно будет вам делать, ибо всё за вас сделано будет!
К чему же стремиться вам, если ничего не сможете вы достичь? Что хотите вы сделать, если всё за вас уже сделано? Как можете перехитрить вы то, что вас и породило? Как выйти вам за пределы того, что не имеет предела? Перестаньте же мучить себя и других! Пусть всё идёт своим чередом!
Вот о чём говорил Заратустра – из ничтожнейших величайший!»
Грохотание Тени произвело на присутствующих почти гипнотическое воздействие. Они пали ниц и плакали, они катались по тёмно-коричневому полу пещеры, скулили, как побитые псы, и выгибались, словно ужаленные гремучими змеями. Они стонали и выли, они простирали вверх искорёженные судорогами руки и жаждали соития, в котором хотели погибнуть. О забытьи, лишь об одном забытьи только и грезили эти безумцы!
Мне стало дурно. Мне самому хотелось теперь валяться так на полу и навсегда забыться! Жизнь в этот миг казалась мне невыносимой, смерть казалась мне избавлением.
«Довольно!» Довольно страданий, довольно мук, довольно суеты и свершений! Хотелось покоя. И вот уже тень опустилась на меня, обняла, потянуло холодом...
Но вдруг на своём плече я почувствовал руку, кто-то теребил меня с нежностью и заботой.
«Тихо, тихо», – услышал я родной голос и открыл глаза.
Заратустра стоял надо мной и шептал, глядя прямо в глаза:
«Тебе приснился дурной сон. Это только сон. Просыпайся! Просыпайся, утро зовёт!».
ПРОБУЖДЕНИЕ
Человечество всегда искало себе путь, – рассказывал мне Заратустра. – Желание найти верную дорогу заманчиво, но нелепо, ибо критериев нет. Впрочем, я знаю один – радость, а всё остальное ничего не стоит!
О многих путях можно было бы рассказать. Многие дороги были опробованы человечеством, но всё пустое!
Все пути эти сводимы к трём: можно овладеть, уподобив себя чародею, можно отдаться, слившись с жёлтой пустыней, или стыдливо задавить в зародыше всё – и мужское, и женское, и бесполое.
Впрочем, все эти дороги называли вы мужеством, ибо нет для трусливого способа лучшего, чем оправдать себя благородством!
Не зная себя, не видит человек и своего места, а место его особо. Велик человек, нет нужды ему ни овладевать, ни отдаваться, и уничтожать ему нет нужды, может он без насилия над самим Собой и без суеты трусливой иметь, быть и использовать, ибо он имеет, является и всё дано ему!
Зачем же путь ему, зачем искать несуществую дорогу? Разве сам он, человек, не есть созидающееся, ибо он – сама Жизнь!
Печальны бесконечные поиски человеческие. Разве же человек потерял что-то, чтобы искать? Напротив, теперь переполнен он и погребён под ворохом человеческого.
Не потерял он и самого Себя, да вот только не видит за пустотой собственных дел. Разглядеть самого Себя – вот о чём говорит Заратустра!
Хватит искусственного, хватит привнесённого, ведь беда подлинная не в недостатке форм, беда в не использовании дарованного!
Идеи отвлекли человека от жизни, пустота нарождается, а существующее не созидается, но прозябает и чахнет.