Медведь и соловей
Шрифт:
Потом она выпила чашку медовухи и задремала, грея ноги у печи.
Огонь догорел, но девушка спала. И в темный час ночи увидела сон.
Она была в комнате Константина. Пахло землей и кровью, чудище склонилось над корчащимся телом священника. Когда оно подняло лицо, Вася увидела, что губы и подбородок чудища в крови. Она подняла руку, чтобы изгнать его, чудище закричало и выпрыгнуло в окно, пропав там. Вася опустилась у кровати, подвинула изорванные одеяла.
Но лицо между ее ладонями было не отца Константина. Мертвые серые глаза Алеши смотрели на нее.
Вася услышала рычание
— Плачь, — сказал он. — Ты боишься, это вкусно.
Все иконы в углу ожили и громко смеялись. Тень открыла рот, а потом вместо тени появился большой медведь с голодной пастью. Он изверг пламя, и стена загорелась. Ее дом горел. Где — то кричала Ирина.
Улыбающееся лицо мелькало меж огней с голубым отливом, большая темная дыра была на месте глаза.
— Идем, — говорило лицо. — Будешь с ними, будешь жить вечно, — ее мертвые брат и сестра стояли рядом с этим привидением и словно манили ее из — за огня.
Что — то ударило Васю по лицу, но она не реагировала.
Она вытянула руку.
— Алеша, — сказала она. — Лешка!
Но боль пришла быстрее и острее. Васю вырвали из сна, она издала звук, схожий с всхлипом и воплем. Соловей встревожено тыкал ее носом, он укусил ее за руку. Она схватилась за его теплую гриву. Ее ладони были двумя кусками льда, зубы стучали. Она уткнулась лицом в его шерстку. В голове были крики и смеющийся голос.
«Идем, или больше их не увидишь, — а потом она услышала другой голос в холодном воздухе:
— Назад, бык, — Соловей возмутился, холодные руки обхватили лицо Васи. Она пыталась посмотреть, но видела, как горит дом ее отца, как манит ее одноглазый мужчина.
«Забудь его, — сказал одноглазый мужчина. — Иди сюда».
Морозко ударил ее по лицу.
— Вася, — сказал он. — Василиса Петровна, посмотри на меня.
Она словно преодолевала большое расстояние, но все же увидела его глаза. Она не могла увидеть дом в лесу. Она видела только ели, снег, лошадей и ночное небо. Воздух был холодным вокруг нее. Вася попыталась утихомирить паническое дыхание.
Морозко прошипел что — то, но она не поняла. А потом:
— Вот, — сказал он. — Выпей.
У ее губ оказалась медовуха, пахло медом. Она глотала, давилась и пила. Когда она подняла голову, чашка была пустой, а ее дыхание замедлилось. Она видела стены дома, хотя они трепетали по краям. Соловей опустил голову к ней, касался губами ее волос и лица. Она слабо рассмеялась.
— Я в порядке, — начала она, но ее смех стал слезами, она разрыдалась и закрыла лицо.
Морозко смотрел на нее, прищурив глаза. Она еще ощущала следы его рук, одна щека болела там, где он ее ударил.
Наконец, ее слезы замедлилась.
— У меня был кошмар, — сказала она. Она не смотрела на него. Она сжалась на стуле, холодная и смущенная, в слезах.
— Не так, — сказал Морозко. — Это был не просто кошмар, это была моя ошибка, — видя ее дрожь, он издал нетерпеливый звук. — Иди ко мне, Вася.
Она замешкалась, и он добавил:
— Я не буду
Она потрясено выпрямилась, подавляя свежие слезы. Он укутал ее плащом. Она не знала, откуда плащ — может, он призвал его из воздуха. Он поднял ее и опустился на теплую печь с ней на руках. Он был нежным. Его дыхание было зимним ветром, но его плоть была теплой, и сердце билось под ее ладонью. Она хотела отодвинуться, хмуро посмотреть на него, защищая гордость, но ей было холодно и страшно. Ее пульс оглушал. Она неуклюже прижала ладонь к изгибу его плеча. Он провел пальцами по ее выбившимся волосам. Ее дрожь медленно утихала.
— Я в порядке, — сказала она после паузы немного неуверенно. — Что значит, твоя ошибка?
Она ощутила, а не услышала его смешок.
— Медведь — мастер кошмаров. Гнев и страх для него мясо и мед, и он захватывает разумы людей. Прости меня, Вася.
Вася промолчала.
Через миг он сказал:
— Расскажи о своем сне.
Вася рассказала. После этого она снова дрожала, и он держал ее без слов.
— Ты был прав, — сказала Вася. — Что я знаю о древней магии, древних врага или другом? Но я должна идти домой. Я могу защитить семью, хотя бы временно. Отец и Алеша поймут меня.
Ее терзала картинка ее мертвого брата.
— Хорошо, — сказал Морозко. Она не смотрела на него, не видела, как он мрачен.
— Я могу взять Соловья с собой? — осторожно спросила Вася. — Если он захочет?
Соловей услышал и тряхнул гривой. Он опустил голову и посмотрел Васе в глаза.
«Куда ты, туда и я», — сказал жеребец.
— Спасибо, — прошептала Вася и погладила его нос.
— Завтра ты отправишься домой, — сказал Морозко. — Поспи остаток ночи.
— Зачем? — сказала Вася, отодвинувшись, чтобы посмотреть на него. — Если Медведь ждет мои сны, я не буду спать.
Морозко криво улыбнулся.
— Но я буду здесь в этот раз. Даже в твоих снах Медведь не посмел бы зайти в мой дом, ели бы я был здесь.
— Откуда ты знал, что мне такое снится? — спросила Вася. — Как ты вернулся вовремя?
Морозко вскинул бровь.
— Я знал. И я вернулся вовремя, потому что ничто под этими звездами не бежит быстрее белой кобылицы.
Вася открыла рот для вопроса, но усталость ударила по ней волной. Она вырвалась из сна, вдруг испугавшись.
— Нет, — прошептала она. — Не… я не смогу это вынести снова.
— Он не вернется, — ответил Морозко. Его голос уверенно звучал у ее уха. Она ощущала в нем годы и силу. — Все будет хорошо.
— Не уходи, — прошептала она.
Что — то мелькнуло на его лице, но она это не поняла.
— Не уйду, — сказал он, а потом это не имело значения. Сон был темной волной, что нахлынула на нее. Ее веки закрылись. — Сон — двоюродный брат смерти, Вася, — прошептал он над ее головой. — И оба мои.
* * *
Он все еще был там, когда она проснулась, как и обещал. Она выбралась из кровати и прошла к огню. Он сидел неподвижно, глядя на пламя. Казалось, он вообще не двигался. Если присмотреться, Вася видела лес вокруг него, и он был белой тишиной без формы в середине. А потом она села на свой стул, и он посмотрел на нее, отдаленность пропала с его лица.