Медведь и соловей
Шрифт:
Вася не смогла ответить. Соловей доел ее кашу и посмотрел на нее. Он был самым красивым конем. Мышь, Буран и Огонь были рядом с ним как воробьи рядом с соколом.
— Прошлой ночью, — осторожно сказала Вася, — ты сказал, что я буду на тебе кататься.
Он тряхнул гривой. Его копыта застучали по полу.
«Он сказал мне терпеть. Но обычно я не терпелив. Покатаемся. На мне еще не катались».
Вася опешила, но заплела спутанные волосы, надела кофту, плащ, варежки и сапоги, лежащие у огня. Она пошла за конем на слепящий свет дня. Снег густо
— Думаю, — сказала Вася, — что мне потребуется пень.
Уши прижались к голове.
«Пень?».
— Пень, — твердо сказала Вася. Она подошла к удобному, где дерево треснуло и упало. Конь был сзади. Он подумывал, похоже, сменить всадника. Но он встал у пня, терпел, пока Вася осторожно взбиралась на его спину.
Его мышцы напряглись, он вскинул голову. Вася уже каталась на юных лошадях, так что ожидала похожее. Она замерла.
А потом жеребец выдохнул.
«Хорошо, — сказал он. — Ты хотя бы маленькая», — он пошел немного неровно. Каждый пару секунд он оглядывался на девушку на своей спине.
* * *
Они катались весь день.
— Нет, — сказала Вася в десятый раз. Ночь в снежном лесу сделала ее слабее, чем она думала. От этого было сложнее. — Ты должен опустить голову и использовать спину. Беги так, словно по бревну. Большому и скользкому.
Жеребец недовольно оглянулся.
«Я знаю, как ходить».
— Но не как носить человека, — парировала Вася. — Это другое.
«Ты странно ощущаешься», — пожаловался конь.
— Я могу лишь представить, — сказала Вася. — Не хочешь, не неси меня.
Конь промолчал, тряхнул черной гривой. А потом…
«Я буду тебя носить. Мама говорит, со временем станет легче, — он звучал скептически. — Ладно, хватит об этом. Посмотрим, что мы можем сделать», — он помчался. Вася не ожидала этого, направила вес вперед, обвила руками его живот. Жеребец оббегал деревья. Вася вопила. Он был изящным, как хищный кот, не шумел. И скорость была отличной. Он бежал как вода, белый мир принадлежал им.
— Мы должны вернуться, — сказала Вася, румяная, веселая и тяжело дышащая. Соловей замедлился, поднял голову, в ноздрях было видно красное. Он забрыкался, и Вася держалась, надеясь, что он не сбросит ее. — Я устала.
Конь недовольно повернул к ней ухо. Он даже не запыхался. Но вздохнул и повернулся. За удивительно короткое время еловая роща возникла перед ними. Вася съехала на землю. Ее ноги ударились о землю с болью, она погрузилась, охнув, в снег. Ее исцеленные пальцы ног онемели, часы езды не улучшили ее слабость.
— Но где дом? — сказала она, сжав зубы, поднимаясь на ноги. Она видела только ели. Конец дня придавал лесу лиловый оттенок.
«Его не найти поисками, — сказал Соловей. — Нужно смотреть в сторону», — Вася так и сделала, и со вспышкой среди деревьев появилась изба. Конь шел рядом с ней, и она чуть стыдилась, что ей
Морозко не вернулся. Но в печи была еда, оставленная невидимыми руками, и что — то горячее и пряное в кувшине. Она вытерла Соловья тканью, причесала шерстку, распутала длинную гриву. За ним никогда еще не ухаживали.
«Глупости, — сказал конь, когда она начала. — Ты устала. Не важно, расчесан я или нет», — но он был рад, когда она уделила особое внимание его хвосту. Он ткнулся носом в ее щеку после этого и весь ужин проверял ее волосы, лицо и тарелку, словно она что — то от него утаила.
— Откуда ты? — спросила Вася, когда не смогла сдержаться, пока кормила ненасытного коня крохами хлеба. — Где ты родился? — Соловей не ответил. Он вытянул шею и жевал яблоко желтыми зубами. — Кто твой отец? — настаивала Вася, но Соловей молчал. Он украл остатки ее хлеба и отошел, жуя. Вася вздохнула и сдалась.
* * *
Вася и Соловей катались вместе три дня подряд. И с каждым днем коню было все проще, а сила Васи медленно возвращалась.
Когда они вернулись в дом на третью ночь, Морозко и белая кобылица ждали их. Вася прошла, хромая, через порог, радуясь, что может сделать это сама, и застыла при виде них.
Кобылица стояла у огня, лениво лизала кусок соли. Морозко сидел на другом краю. Вася сняла плащ и подошла к печи. Соловей прошел к своему привычному месту и ждал. Как для коня, за которым до этого не ухаживали, он привык очень быстро.
— Добрый вечер, Василиса Петровна, — сказал Морозко.
— Добрый вечер, — сказала Вася. К ее удивлению, демон холода держал нож и резал брусок дерева. Что — то, похожее на деревянный цветок, появлялось под его умелыми пальцами. Он отложил нож, голубые глаза коснулись ее в разных местах. Она не знала, что он видел.
— Мои слуги были добры к тебе? — сказал Морозко.
— Да, — сказала Вася. — Очень. Благодарю за гостеприимство.
— Не за что.
Он молчал, пока она вычесывала Соловья, хотя она ощущала его взгляд. Вася протерла коня, убрала колтуны из его гривы. Когда она умылась, и стол был накрыт, она напала на еду как волчонок. Стол ломился от разного — странные фрукты и орехи с шипами, сыр и хлеб, творог. Когда Вася насытилась и замедлилась, она поймала насмешливый взгляд Морозко.
— Я проголодалась, — извинилась она. — Мы так хорошо не едим дома.
— Это я знаю, — ответил он. — Ты выглядела как привидение.
— Да? — Вася была недовольна.
— Более — менее.
Вася притихла. Огонь постепенно угасал, и свет в комнате из золотого стал красным.
— Куда ты уходишь, когда ты не здесь? — спросила она.
— Куда хочу, — сказал он. — В мире людей зима.
— Ты спишь?
Он покачал головой.
— Не так, как ты думаешь.
Вася невольно посмотрела на кровать с черными столбиками и одеялами, похожими на сугроб. Она подавила вопрос, но Морозко уловил ее мысль. Он вскинул изящную бровь.