Медвежатник
Шрифт:
Назар Пафнутьевич взял лист бумаги, как самый дорогой подарок.
— Непременно! Да я его, супостата, под каторгу подведу. Будет знать!
— Ну теперь ступай, голубчик, — великодушно разрешил генерал. — Место здесь приметное, а то, не ровен час, и заприметить тебя могут в моем обществе.
— Это куда же, господин начальник?! — не на шутку перепугался Тарасов.
— Домой, родимый. Ступай, пока я не раздумал.
Трое неулыбчивых молодцов, стоящих у дверей, послушно расступились, и старик устало заковылял к выходу.
Телефонный
— Боже, кто это еще может быть в такую рань? Да, я слушаю, — уверенно подняла она трубку телефона. — Кого, кого?.. Это ошибка! — зло отозвалась княгиня и жестко положила трубку на рычаг. — Ненормальный какой-то, — она кокетливо пожала полноватым плечом и, поправив сползающую бретельку, юркнула под теплое ватное одеяло.
Телефонная трель повторилась, но в этот раз она показалась еще более назойливой.
— Не бери! — мягко приказал Аристов и нежно положил широкую ладонь на крепкую, почти девичью грудь княгини.
— Как же! — мягко освободилась от нежного объятия Анна Викторовна. — Если я сейчас не подниму трубку, то телефон разбудит дворника, а он у нас очень бдительный.
— А как же твоя прислуга?
— Милый, — княгиня слегка коснулась губами щеки Аристова. — Хотя Танюша и очень предана мне, но я бы не хотела, чтобы она, пускай даже ненароком, помешала нашему уединению. Муж уехал в Петербург к сестре и сказал, что пробудет у нее целую неделю. Ты даже не представляешь, как я от него устала… Он наконец умолкнет или нет? Да! — взяла трубку Анна Викторовна. Голос у нее звучал рассерженно. — Кого, кого? — И, повернувшись к генералу, растерянно произнесла: — Гриша, это тебя!
Ладонь Григория Васильевича неохотно рассталась с гладким бедром княгини, и он небрежно взял трубку.
— Слушаю, — недовольно буркнул он.
— Это Григорий Васильевич? — Голос неизвестного звучал весело.
— Какого черта!
— Ну-ну, не стоит так сердиться, — примирительно раздалось на том конце провода, — в какой-то степени мы с вами все-таки старые приятели.
— А вы нахал!
— Не больше, чем вы, уважаемый Григорий Васильевич.
— Вы даже узнали, где я нахожусь.
— Мне нетрудно было догадаться, о вашем романе с княгиней не знает разве что ее бедный муж и последние бродяги в Москве.
Удовольствие было прервано, княгиня уже запахнула на груди халатик и длинными аристократическими пальцами разминала папироску. Генерал не переносил курящих женщин, в чем видел не только плоды эмансипации, а в первую очередь обыкновенную вульгарность. Однако это отношение никоим образом не распространялось на княгиню, и относился он к ней по-прежнему нежно, как если бы Анна Викторовна была нецелованным дитятей.
— Ну знаете, это уже переходит всякие границы, — зло прошипел в трубку генерал.
— Извините, если обидел.
— Что вы мне изволите сообщить на этот раз?
— Хочу вас уведомить, что банк будет ограблен сегодня
— Вы что, сумасшедший или самоубийца?
— А вы знаете, какой я собираюсь ограбить банк? — В трубке послышался мелкий смешок.
— Нет, но…
— Вот видите. Думаю, что самый главный наш разговор еще впереди.
Короткие частые гудки ударили в перепонки.
— Чтоб его! — чертыхнулся в раздражении генерал и зло бросил на рычаг трубку.
— Гришенька, ты чем-то расстроен? — ласково пропела княгиня.
— Я расстроен?! Да ни черта я не расстроен! Я просто взбешен!! — смахнул с себя одеяло Григорий Васильевич. — Сколько раз тебе нужно говорить, Анна, что я терпеть не могу курящих женщин!
Генерал быстро поднялся, нашел рубашку, вдел руки в рукава. С минуту глаза блуждали по комнате, выискивая среди мебели брюки. О господи! Что делает с человеком страсть — из-под подушки торчал брючный ремень. Оставалось только гадать, в какой именно момент он сунул важный атрибут одежды в постель. Повернувшись спиной к Анне Викторовне, он быстро надел брюки.
За спиной раздалось тихое всхлипывание.
— Аня, успокойся, — приобнял женщину Григорий Васильевич, — конечно же, я не прав. Из меня так и выпирают мужицкие корни моих предков. Если бы ты знала, как я хочу от этого избавиться. Ну, ангел мой, не терзай свое бедное сердечко. Ну умоляю, хочешь, я встану перед тобой на колени. — Ладони Аристова скользнули по плечам княгини, добрались до бедер. Губами он уткнулся в ее мягкий живот.
— Я прощаю вас, генерал, — милостиво согласилась Анна Викторовна.
Тонкие длинные пальцы обхватили затылок генерала. Григорий Васильевич почувствовал аромат ее кожи, и ему невольно передалось возбуждение княгини.
— Мне надо идти, — сделал над собой усилие генерал, пытаясь освободиться.
— Никуда я тебя не отпущу. Ты — мой пленник, — объявила княгиня. — Ты мой. Мой на сегодняшнюю ночь. Я так долго ждала этого дня, и мне хотелось бы, чтобы наше счастье продолжалось бесконечно.
Аристов осторожно взял княгиню за руки. Они выглядели очень тонкими и напоминали веточки, которые можно было запросто переломить двумя пальцами. Неожиданно он сделал для себя открытие: а ведь эта женщина любит его. Не той любовью одинокой женщины, стремящейся найти развлечение на стороне, а по-настоящему, как это случается только у страстных и очень романтических натур.
Княгиня была из категории именно таких любовниц.
— Мне нужно идти, — как можно мягче произнес генерал. — Служба!
— Какой вы невыносимый, генерал, — слегка поморщилась княгиня. — Но дайте мне слово, что в следующий раз вы будете со мной пообходительнее.
— Моя госпожа! — не спешил подниматься с колен генерал. — Я готов поклясться чем угодно. Хочешь, я дам слово офицера?
— Полноте, — отмахнулась княгиня. — Мне будет достаточно одного твоего обещания. Но как ты уйдешь? Ведь во дворе дворник, он может тебя заметить, и ты скомпрометируешь уважаемую даму.