Мефистон. Кровь Сангвиния
Шрифт:
Когда они пересекали площадь, Хесбон услышал грубый смех, смешавшийся с ликующими криками и боевыми кличами. Мгновение спустя он понял причину. На краю площади драгуны окружили одну из неверных. Еретичка пряталась в искореженном металлическом остове орудийной установки, свалившейся с валганга в ходе битвы и теперь покоившейся в центре толпы, словно убитый зверь. Съежившись, отступница кричала и выла от страха, пока просветленные швыряли в нее горящими головнями; в руинах поблизости уже занималось пламя. Скоро огонь должен был охватить и отступницу.
Улыбка Хесбона померкла, когда он осознал, что еретичка была еще девочкой, лет пятнадцати от роду
— Остановитесь! — воскликнул он. — Мы не звери!
Рев толпы заглушил его слова, и потому он поднялся на ноги, раскачиваясь на головах и руках несущих его воинов.
— Довольно! — закричал капитан.
Один за другим торжествующие солдаты умолкали, поворачиваясь к командиру, словно живая волна.
Он едва сдержал дрожь, увидев на лицах солдат подозрения и гнев. Они напоминали гончих, которых оттащили от добычи. Но сомнения оказались мимолетными. Он задумался над тем, что сделал бы Извечный Принц, столкнувшись с таким варварским поведением, и в порыве ярости воскликнул:
— Братья! Это недостойно нас. Это недостойно Императора. Не опускайтесь до низости сих заблудших душ, что петляют в тенях заблуждений. Мы — другие, мы — Просветленные. Подумайте о том, чему нас научили.
— Эти люди прокляты! — заорал стоявший рядом драгун, показав лазружьем на небо. — Они отвергли чудо!
— Они отринули Принца! — взревел другой.
— Ты что же, хочешь дать ей воссоединиться с собратьями? — спросил третий. — Чтобы она вновь получила возможность убивать нас?
Солдаты одобрительно зашумели, стуча прикладами о нагрудники, и принялись бросать в подростка камни. Хесбон вновь рявкнул приказ остановиться, но сквозь гул толпы мало кто услышал его. Командира захлестнул гнев.
— Неужели мы не лучше тех глупцов, которых убили? — взревел он, но его не услышали.
Солдаты все еще держали его на весу, но теперь хватка стала крепче и злее. Он огляделся и увидел, что некоторые солдаты отступили, устыдившись его, а другие, тыча оружием в воздух и сыпя проклятиями, проталкиваются к нему со свирепым оскалом. Победа досталась им дорогой ценой, их сердца еще не остыли от жажды крови. Капитан пытался освободиться, но толпа приходила во все большее бешенство, руки сжимали его все крепче, неся навстречу идущим к нему солдатам, словно жертву.
— Чтоб вас! — заорал Хесбон, пытаясь обнажить меч, но не смог. — За это я прикажу вас расстрелять!
Площадь наполнилась светом.
Сияние было столь ярким, что на миг ослепило всех, кто смотрел на разбитые городские ворота. Сперва Хесбон подумал, что облака расступились, впустив солнечный свет, но, оглянувшись, понял, что случилось.
Люди умолкали, видя, как сквозь ворота скачет сияющая призрачная свита. То было божественное воинство, сотканное из солнечного света: царственные львы, проницательные драконы и сотни парящих орлов. Все они были здесь — и все же их тут не было. Ни один из них не отбрасывал тени, а сквозь их прозрачную плоть виднелись раскинувшиеся позади земли. Над воинством парили десятки святых, озаренных ореолом, их крылья были распростерты, а мечи воздеты к небу. Но сколь бы величественными ни были эти создания, взгляды всех стоявших на площади были обращены к фигуре во главе сияющего воинства. Извечный Принц восседал на огромном извивающемся змее, звере воистину чудовищном. Хесбон никогда не видел такого прежде. За спиной пятнадцатиметрового создания простирались мерцающие крылья, а голова напоминала орлиную. Но взгляд капитана лишь скользнул по
Столкнувшись с этим ослепительным воплощением их славного пророка, драгунские полки упали на колени и простерлись ниц, как будто сам Император ехал к ним на спине мифического зверя. Когда пророк приблизился, свет потускнел и призрачные фигуры растаяли, оставив только Принца на крылатом ездовом звере. Даже когда кожа Принца перестала лучиться, он все равно выглядел небожителем.
Он обводил кончиком меча пространство над головами солдат, пока Хесбон, к своему изумлению, не понял, что показывают на него.
— Что бы ты сделал с этими неверными, капитан Хесбон? — Чистый и певучий голос пророка разнесся среди развалин. — Встань же, брат, раздели с нами свои мысли.
Город умолк. Хесбон с трудом поднялся и огляделся. Ему предстало невероятное зрелище целой армии, стоявшей на коленях. Лишь немногие храбрецы осмеливались поднять взгляд на пророка; большинство глядели в землю. Извечный Принц приближался, и огромное тело змея сминало камни, словно листья.
Хесбон ощутил ужас куда более сильный, чем его страх перед толпой.
— Мой господин. Если я чем-то оскорбил вас, знайте, я бы нико…
— Богохульники! — закричал кто-то из развалин.
Ракеты взмыли в воздух и взорвались, выбивая камни из домов рядом с пророком. Пыль окутала его змея. Хесбон выхватил пистолет и оглянулся, проклиная себя за спесь. Определенно, площадь пока еще вовсе не была безопасной. Чередой свирепых взмахов руки он отдал приказы Просветленным. Солдаты вскочили, гремя сапогами и бронежилетами. Одни образовали защитное кольцо вокруг Принца, другие заняли позиции в дверях и у окон, высматривая на улицах стрелков.
Пыль рассеялась, и Хесбон увидел Принца, по-прежнему мирно улыбающегося и неподвижного. Затем Принц воздел меч к почерневшим облакам и прошептал молитву. По воздуху словно пронесся электрический разряд, из ниоткуда налетел ветер, отчего среди клубов пыли появились вихри. Капитан охнул, чувствуя, как город освещает божественное присутствие Принца. То же благоговение читалось на лицах окружающих солдат.
— Император с нами, — прошептал он, чувствуя, как по лицу текут слезы.
Буря вокруг Принца становилась все сильнее; пока он молился, рождалось торнадо, вцепившееся в облака.
Наконец ветер стал таким сильным, что тучи разошлись, и на площадь полился дневной свет, а глазам всех присутствующих открылось жуткое видение, которое стало причиной схизмы на Дивинусе Прим. Слезы рекой хлынули из глаз Хесбона, когда он заставил себя посмотреть на чудо. Облака исчезли, рассеянные вызванной пророком бурей, но на месте синевы полуденного неба Хесбон увидел мир, смотрящий на него. Как и в любой другой день с начала гражданской войны, небо было зеркалом, точным подобием мира внизу. Хесбону даже показалось, что высоко в небе он видит себя, сидящего на корточках рядом с танком.