Мефодий Буслаев: другой путь
Шрифт:
А вот после этого, мне, скорее всего, выпустят кишки, причем прямо на выходе из лабиринта. И бежать некуда.
Я ждал реакции на хамство, но ее не было. А потом Арей рассмеялся. Протяжно, искренне, и низко.
Я ждал, пока он закончит, и спустя почти минуту мужчина успокоился, щелчком пальцев материализовав длинный футляр, обтянутый толстой черной кожей с парой темных пятен. Даже думать не хочу, чья это кровь.
– Тогда первым убей Тухломона.
– я не понял, шутка это или он говорит серьезно, так что открыл футляр.
На бархатной
Наконец я, с трудом отдышавшись, встал, но на футляр я смотреть больше не мог - к горлу подкатывал комок. Это было, словно прикоснутся к чему-то даже более мерзкому, чем разложившийся труп. Большего отвращения я не чувствовал ни разу в жизни, и меня выворачивало от одной мысли о том, что это можно взять в руки.
Если меч Арея был поглощающим все вокруг сгустком тьмы, то это - мерзким, склизким паразитом, буквально вцепившимся в мой эйдос при первом же прикосновении. Сердце все еще болело, я почти чувствовал прикоснувшиеся к нему склизкие, жадные щупальца.
– Это ж что с тобой будет, когда дарх оденешь...
– до меня донесся задумчивый голос Арея. Задумчивый, но ничуть не удивленный.
– Как тебя вообще занесло в нашу контору, Меф? Это, между прочим, меч Древнира, самый светлый артефактный меч, который только есть у мрака, и сильнейший из попавших к нам мечей, - он на миг задумался.
– Если меч вообще возможно назвать светлым.
Я вздрогнул.
– Это - гребаный паразит, а не меч. Можете хоть прямо сейчас на улицу вышвырнуть, но я до него больше не дотронусь.
– хотя... Судя по увиденному, тут вообще все - паразиты. Господи, в какое же дерьмо я вляпался.
В кабинете повисло молчание. Арей задумчиво посмотрел на свой двуручник, а потом отрицательно покачал головой. Да его меч я даже не подниму, хотя... Да он меня сожрет, когда я до гарды дотронусь.
У моих ног упал еще один меч. Тоже бастард, только теперь гарда была покрыта позолотой, а ручка была железной с деревянными вставками каштанового цвета. Моя рука замерла, не решаясь преодолеть последний миллиметр до рукояти. Зажмурившись, я все-таки схватился за холодную сталь... И в руку ударил ровный электрический заряд. Пальцы онемели, но все-таки это было куда лучше, чем прошлый вариант.
– Обычный меч, только зачарован неплохим магом лет триста назад. Темным, разумеется.
– Арей вздохнул.
– Меф, мечом Древнира можно убить кого угодно - хоть
То есть я сам урезаю свои шансы на выживание в Лабиринте в несколько раз. Отлично. Я вспомнил то, что почувствовал, прикоснувшись к этому невероятно могучему мечу... К дьяволу ваши убивающие богов игрушки. Была бы моя воля - вы бы тоже туда отправились, но ведь хрен там.
– Благодарю за предложение, но нет. Этот меч меня полностью устраивает, - еще бы бил по пальцам хоть немного слабее...
Арей только покачал головой.
– Воля твоя. Сегодня учишься не дергать пальцами, держа меч, завтра начнем тренировки.
– Арей внимательно посмотрел на меня.
– Свободен.
Вздохнув, я вышел из кабинета. Там уже не было ни следа оставшейся от комиссионеров пыли, только Улита странно затихла, и смотрела на меня широкими глазами. Плевать - мне сегодня еще нужно зайти к Ирке, да и пациентов проверить не помешало бы, хотя я и скрепя сердце взял отпуск на эту неделю.
Уйти из мрака совсем не получилось, но покинув резиденцию я почувствовал себя гораздо лучше. А теперь - постараться забыть обо всем этом дерьме. Хотя бы до завтрашнего дня.
***
Если хочешь забыть о своих проблемах - посмотри на чужие. Это правило неуклонно подтверждало свою правильность годами опыта, и безукоризненно сработало и в этот раз. Мне было противно, но я пошел к Ирке именно поэтому. Не потому что соскучился или захотел проверить, как она - потому что мне было нужно увидеть, что может быть хуже, а беспокоить умирающих я ради этого бы не стал.
Что же, я и правда не слишком хороший человек.
По дороге заскочил в ближайший гастроном, наполнив едой пакеты. Уже года три мне было глубоко плевать, чем питаться - еда воспринималась как необходимая питательная масса, которую нужно положить в рот, сделать по возможности пару движений зубами и проглотить, чтобы это тело продолжало двигаться.
Мне было плохо - и я знал, что будет только хуже. Когда ты смотришь на чужие страдания, тебе не становится легче, вовсе нет. И удовольствия ты не получаешь ни малейшего. Просто это позволяет перестать жалеть себя и взять себя в руки. Забить истерику глубоко в подсознание, придавить сомнения чувством вины, снова поставить четкую цель выше минутных слабостей. У меня есть две руки, две ноги, относительно здоровое тело, и, возможно, рабочий мозг. А это уже очень много.
Улицы будто скользили под ногами. Зрение размазалось в цепочку кадров - только что я выходил из резиденции, а уже вхожу в квартиру. Меч так и остался в офисе, не было ни сил, ни желания брать его с собой, даже попросив Улиту накинуть иллюзию.
– О, проходи.
– Когда Ирка подъехала на коляске ко входной двери, инерция взяла свое, и моя рука замерла у коляски, задержавшись на миг, будто желая увидеть, как она упадет, впитать это в себя. Впрочем, я сумел вовремя побороть случай порыв, и она даже не заметила задержки.