Мегамир
Шрифт:
— Это его идея! — сказала она быстро. Кирилл впервые увидел на ее лице виноватое выражение. — Мускулы, как у быка... то есть как у паука, а сентиментальный, как бедная Лиза... Говорит, жалко своего, давай чужого поймаем. Сказал, что знает, где шпиены наблюдательный пункт устроили...
Бегом протащили через короткий тоннель в лабораторию Кирилла, на бегу отбивались от встревоженных ксерксов, которых множество выбежало навстречу. Дмитрий запер двери, даже забаррикадировал, завесил крест-накрест голыми проводами, врубил высокое напряжение. Саша, не довольствуясь
— Мы и шпиона побрызгали, — сказала она заискивающе. — Иначе бы остановили еще на дальних подступах обороны. Не беспокойтесь, Кирилл Владимирович! Все в порядке. Как в аптеке.
— Ладно-ладно, проверим вашу аптеку.
Муравья разложили на столе, намертво закрепили быстросхватывающим клеем. У пленника был широкий лоб, крупные фасеточные глаза, развитые жвалы.
Дмитрий сказал торопливо:
— Что толку брать компонотуса? Обычные работяги. А это шпион экстракласса! Парень явно из стратегического отдела ЦРУ или ГРУ желтого муравейника. Круглого дурака на такую работу не пошлют. Не те сведения собирает, а то и свои разбалтывают...
— Дмитрий, — прервал Кирилл, — перестань. Нашел, где искать умных. Ладно, сойдет и этот. Не думал, что такие чувствительные. Правда, дурость эта двухлетней давности...
Дмитрий живо возразил:
— Должны мы думать о собственной безопасности? Ксерксы — наши союзники. Они охраняют нас, мы — их. Если этот парень не шибко умный, тогда он из оперативного отдела. Хотел что-то поджечь или наферомонить!
Саша закончила обрабатывать феромонами дверь, вернулась. Ее голос звучал внушительно, и Кирилл не понял, говорила она всерьез или пародировала Дмитрия. Скорее всего первое — раньше она была способна на шутки не больше, чем ее бластер:
— По закону военного времени мы на особом положении, конвенция на шпионов и диверсантов не распространяется. Они подлежат расстрелу на месте. Мы не погрешили против закона, захватив лазутчика на своей территории. Он мог не только шпионить за ксерксами, но и за нами! Группа захвата с задачей, поставленной вами, Кирилл Владимирович, блестяще справилась. Пленный доставлен в штаб для дачи показаний.
— Ах, это я, оказывается, дал команду? Гм... ладно, готовьте пленного к экзекуции.
Они растянули муравья так, что вражеский лазутчик мог шевельнуть только члениками сяжек. Дмитрий в последний раз проверил застывшие скрепки, а шею муравья прикрепил такими скобами, что голова, казалось, теперь вырастала прямо из стола.
— Готово, шеф! Мы побежали.
— Куда? — удивился Кирилл. — Будете помогать при исполнении приговора.
Дмитрий переменился в лице:
— Нам бы передохнуть после геройской операции...
— То, что вы сделали, называйте как хотите, но операция начнется только сейчас...
Срезав черепную крышку, Кирилл несколько часов экспериментировал с живым мозгом. В студенчестве поражался, как это с таким крохотным мозгом поднялись до скотоводства, теперь поймал себя на крамольной мысли: как при такой сложнейшей
Правда, у человека мозг не менялся с кроманьонских времен. Тысячелетия мелькали, как спицы в колесе, но жизнь охотников на мамонтов не менялась... Пока не перебили всех мамонтов!
Не здесь ли разгадка? Муравьям не перебить крупных насекомых. Еды всегда хватает, нет стимула искать другие пути к существованию. Им даже огонь не нужен, зимой все равно любая жизнь замирает под снегом... Но все-таки Природа не столь расточительна, чтобы впустую дать пройти уже не тысячам, как у охотников на мамонтов, а миллионам лет. Муравьи — социальные существа. Общественные. А общество обязательно предполагает определенный уровень цивилизации, пусть самый причудливый. Муравьи по нашим меркам, не разумные, но зато цивилизованные. Возможно, высокоцивилизованные...
Дмитрий подавал инструменты молча, только морщился, отводил глаза. Саша держалась браво, даже острила над мягкотелым Дмитрием, но лицо ее было белым, как снег, губы подрагивали.
Наконец Кирилл укрепил черепную кость на место, приклеил швы:
— Все! Отнесите подальше, пусть убирается. Анестезин скоро выветрится, у него останется лишь чувство сильного похмелья.
Саша спросила недоверчиво:
— А мозг? Что с мозгом?
— Я не нарушал связи. А болевых точек там нет. Даже у человека нет, а уж у муравья... Помните беспузого?
Их лица посерели, картину тогда наблюдали жутковатую. Муравей с начисто оторванным брюшком тащил к пеньку пойманную мошку. То ли чувство солдатского долга было тому причиной, как предположила Саша, которая готова была повесить его портрет в красном уголке станции или хотя бы передать в армию синим беретам, то ли йоговское пренебрежение к боли, так решил Дмитрий. Но муравей еще с неделю трудился, ухаживал за личинками, выносил мусор, и только потом его лапы начали заплетаться... На муравьиное кладбище он ушел сам.
— То был герой, — сказала Саша сурово. — Подвижник! А вы, Кирилл Владимирович, оказались совсем мягкосердечным... Впрочем, для вас это неудивительно, но Немировский меня поразил. Такое свинство!
Дмитрий засмеялся, ничуть не обидевшись:
— Экзекуция отменена? Хорошо, устроим ему геройский побег. Представляете, что этот Джеймс Бонд доложит в штабе? Он и наврет про геройские подвиги, расскажет, как нас всех побил, а Сашу так вовсе. В чине повысят, орденов надают, лицезреть королевские яйцеклады позволят!
— Может, и не наврет, — предположил Кирилл. — Это ж муравей.
Втроем сняли со стола слабо дергающегося, одурманенного анестезином шпиона. Дмитрий взял его на спину, Саша приготовила баллоны, и Кирилл быстро распахнул перед ними дверь. Десантники выскользнули. Кирилл поспешно захлопнул двери, едва не прищемив сяжки подвернувшегося маленького компонотуса. В последнее время они просто кишели, часто сменяясь, у его двери. Похоже, к его лаборатории мураши проявляют больший интерес, чем к другим секциям.