Мегрэ напуган
Шрифт:
– Куда вас доставить?
– Ко мне.
– На улицу Клемансо?
Почти всю дорогу они ехали молча. Лишь в ста метрах от дома Шабо прошептал:
– Надеюсь, этим дело завершится.
По всей видимости, он не был в этом уверен, так как украдкой пытался уловить реакцию Мегрэ. А тот не поддержал его, не сказал ни "да", ни "нет".
– Не вижу никакой причины, если только он не был виновен...
Он смолк, ибо его мамаша, которая, должно быть, томилась в ожидании сына, заслышав шум мотора, уже открывала
– А я недоумевала, что произошло. Видела, как люди куда-то бежали, будто что-то случилось.
Шабо поблагодарил репортера, счел должным предложить:
– Может, заглянете осушить рюмочку?
– Благодарю, но мне надо срочно отзвониться в редакцию.
– Роти, наверное, уже пережарилось. Я ждала вас к половине первого. Жюльен, у тебя утомленный вид. Вы не находите, Жюль, что он плохо выглядит?
– Маман, оставьте нас на минуточку вдвоем.
– Разве вы не будете обедать?
– Не сразу.
Она попыталась что-то выяснить у Мегрэ.
– Случилось что-нибудь скверное?
– Ничего, о чем вам стоило бы беспокоиться.
Он предпочел сказать ей правду, во всяком случае, частично.
– Ален Верну покончил с собой.
Она лишь проронила краткое:
– Ах!
И затем, покачивая головой отправилась на кухню.
– Зайдем в кабинет. Если ты только не умираешь с голоду...
– Нет.
– Тогда налей себе что-нибудь выпить.
Комиссару сейчас так хотелось пивка, но он отлично знал, что подобного напитка в этом доме не держат. Он пошарил среди бутылок в баре и наугад вытащил перно*.
____
* Перно (схож с пастис и рикар): анисовый алкоголь.
– Роза сейчас принесет воду и лед.
Шабо плюхнулся в свое кресло, в изголовье которого ещё до него голова отца оставила на светлой коже темную отметину. Коробку из-под обуви, вновь перевязанную ленточкой, поставил на письменный стол.
Следователь - это было очевидно - нуждался в том, чтобы успокоиться. Он дошел до крайнего нервного истощения.
– Может, примешь чего-нибудь крепенького?
По тому, как Шабо при этих словах взглянул на дверь, Мегрэ понял, что он перестал принимать спиртное по настоянию своей мамаши.
– Лучше не надо.
– Как знаешь.
Несмотря на довольно теплый день, в камине все равно пылал огонь, комиссару стало слишком жарко, и он был вынужден отодвинуться от очага.
– Что ты об этом думаешь?
– О чем?
– О том, что он сделал. Почему, если он не был виновен...
– Ты разве не читал его письма?
Шабо уронил голову.
– Вчера комиссар Ферон ворвался в жилище Луизы, допрашивал её, потащил в участок, продержал целую ночь в кутузке.
– Он действовал самовольно: я таких указаний не давал.
– Знаю. Но дело-то все равно сделано. Сегодня утром Ален поспешил увидеться с Луизой и обо всем узнал.
– Не вижу, в чем это меняет общую картину.
Неправда, все-то он прекрасно чувствовал, но не желал в том признаваться.
– Ты думаешь, что из-за того, что?..
– Полагаю, что этого было предостаточно. Завтра весь город был бы в курсе. Ферон, вероятно, продолжал бы терзать девушку, и в конечном счете её осудили бы за проституцию.
– Да, он поступил неосторожно. Но это не резон, чтобы лишать себя жизни.
– Все зависит от конкретной личности.
– Ты убежден в его невиновности?
– А ты?
– Думаю, что все сочтут его убийцей и будут этим удовлетворены.
Мегрэ с удивлением глянул на Шабо.
– Неужто ты хочешь сказать, что собираешься закрыть это дело?
– Не знаю. Ничего больше не знаю.
– Помнишь, что сказал нам Ален?
– В связи с чем?
– А том, что у сумасшедшего своя логика. Помутившийся рассудком, проживший всю жизнь так, что никто не заметил его болезни, не начинает убивать просто так, с бухты-барахты, без всякой на то причины. Нужно по меньшей мере какое-то событие, которое его спровоцировало бы на этот шаг. Нужна причина, которая в глазах здравомыслящего человека не выглядит основанием для убийства, но для того, у кого не все в порядке с головой, она более чем достаточна.
Первая жертва - Робер де Курсон, и на мой взгляд, именно она имеет первостепенное значение, поскольку только это убийство может послужить для нас путеводной нитью.
Кстати, и слухи в обществе тоже не возникают на пустом месте.
– Ты полагаешься на оценки уличного сброда?
– Толпа, бывает, ошибается, в проявлением своих настроений. И тем не менее, почти всегда - а я имел возможность констатировать это в течение ряда лет - существует серьезное основание для возникновения там определенных взглядов. Я бы сказал так: толпе присущ некий инстинкт...
– Иначе говоря, это Ален...
– Я не о том. Когда был убит Робер де Курсон, население увидело какую-то связь между двумя домами на улице Рабле, и в тот момент ещё не вставал вопрос о каком-либо помешательстве. Убийство де Курсона отнюдь не обязательно явилось результатом действий кого-то с помраченным сознанием или маньяка. Вполне могли иметь место убедительные причины для некоего лица, чтобы оно приняло решение устранить де Курсона или же совершило этот поступок в приступе буйного гнева.
– Продолжай.
Шабо более не сопротивлялся. Сейчас Мегрэ мог бы выложить ему что угодно, и он одобрил бы его точку зрения. Над ним довлело впечатление, что в этот момент рушились его жизнь и карьера.
– Мне известно не более, чем тебе. Затем последовали одно за другим два других преступления, оба ничем не мотивированные, оба исполненные в одном и том же ключе, как если бы убийца стремился подчеркнуть, что речь шла об одном и том же единственном виновном.
– Я полагал, что преступники в общем-то придерживаются одного, свойственного каждому из них метода.