Мегрэ в кабаре «Пикрат»
Шрифт:
— У вас есть телефон? — спросил бригадир.
— Есть, у консьержки.
— Вы снимаете комнату?
— Нет, у меня собственная квартира.
— И вы живете одна?
— Я уже говорила.
— А вы не боитесь, что, когда выйдете отсюда, встретите Оскара?
— Я хочу домой.
Нельзя было ее задерживать только потому, что наговорила столько чепухи в окружном комиссариате.
— Я прошу вас: дайте нам знать, если появится что-то новое, — произнес Люка, поднимаясь с места. — У вас нет намерений выехать из Парижа?
— Нет. Зачем?
Он открыл перед ней дверь и смотрел, как медленно уменьшалась ее фигурка в широком коридоре. На лестнице она остановилась, будто засомневалась. Посетители провожали ее глазами, чувствуя, что она принадлежит к другому миру — миру, который оживает ночью. Она и в самом деле выглядела не от мира сего в беспощадном свете зимнего дня.
В комнате еще ощущался ее запах, запах женщины, теплой постели… Люка снова позвонил на центральный пульт:
— Есть что-нибудь о графине?
— Никаких новостей.
Потом он открыл дверь в комнату инспекторов:
— Лапуэнт!
Кто-то ответил:
— Он вышел.
— Не сказал, куда?
— Сказал, сейчас вернется.
— Он мне нужен. Поедет со мной на Жавель.
Лапуэнт вернулся через пятнадцать минут. Они надели пальто и шляпы и направились к станции метро Шатле.
Мегрэ вернулся от шефа, где ежедневно делал доклад, уселся за кучу бумаг, зажег трубку и решил целое утро не вставать с места.
Арлетта вышла из здания Уголовной полиции почти в полдесятого. Никого не интересовало, села она в метро или в автобус, чтобы доехать до улицы Нотр-Дам-де-Лоретт. А может быть, она зашла в какой-то бар выпить кофе со сливками и съесть рогалик…
Консьержка не заметила ее возвращения. В этот дом, недалеко от площади Сен-Жорж, без конца входили и выходили жильцы.
Около одиннадцати консьержка принялась за уборку лестницы в подъезде «Б». Ее удивило, что дверь в квартиру Арлетты приоткрыта.
Лапуэнт на Жавель вел себя странно: краснел, нервничал. И Люка спросил, хорошо ли он себя чувствует.
— Наверное, простудился.
Они еще допрашивали свидетелей по соседству с ограбленным складом, когда в кабинете Мегрэ зазвонил телефон.
— Это комиссар из округа Сен-Жорж.
Именно туда в пять утра пришла Арлетта, чтобы выспаться там на скамейке.
— Мой секретарь сообщил, что сегодня утром к вам послали девушку, Жанну Лёлё, по прозвищу Арлетта, которая сообщила, что подслушала разговор об убийстве какой-то графини.
— Я не знаю подробностей, — сказал Мегрэ, наморщив брови. — Мертва?
— Да. Задушена в спальне.
— В постели?
— Нет.
— Была одета?
— Да.
— В пальто?
— Нет, в черном шелковом платье. По крайней мере, так мне сообщили минуту назад. Я там еще не был. Решил сразу же позвонить мсье. Мне кажется, это важно.
— Не сомневаюсь.
— О графине все еще ничего?
— Все по-прежнему.
— Мсье сообщил в прокуратуру?
— Да. Они скоро будут на месте.
— Удивительное дело. Мой дежурный бригадир не придал ему значения, так как девушка была нетрезва. Ну, пока.
— Пока.
Мегрэ хотел взять с собой Люка, но, увидев его пустой стол, вспомнил о краже на Жавель. Лапуэнта тоже не было. Тут как раз вернулся Жанвье в мокром и твердом от холода непромокаемом плаще.
— Едем!
И, как обычно, Мегрэ положил в карман две трубки.
Глава II
Жанвье остановил маленький автомобиль Уголовной полиции около паребрика, и оба одновременно подняли головы, поглядев на номер дома. Потом, удивленные, переглянулись: на тротуаре не было зевак. Никого ни в парадном, ни во дворе, и полицейский, посланный из комиссариата разгонять любопытных, прогуливался в отдалении один.
Вскоре они поняли причину столь необычной ситуации. В дверях привратницкой показался Бёлан, комиссар округа. Рядом с ним стояла консьержка, рослая дородная женщина с сообразительным живым лицом.
— Мадам Буэ, — представил ее Бёлан. — Жена нашего сержанта. Когда она нашла тело, то закрыла дверь на ключ и спустилась, чтобы позвонить мне. В доме еще никто ничего не знает.
Женщина склонила голову, будто услышала комплимент в свой адрес.
— Наверху кто-нибудь есть? — спросил Мегрэ.
— Инспектор Лоньон и судебный врач. Мы долго разговаривали с мадам Буэ и все старались понять, о какой графине может идти речь.
— Я не знаю ни одной графини в нашей округе, — сказала консьержка.
По ее поведению, голосу, интонациям было видно, что она очень хочет оказаться полезной.
— Это была неплохая девушка. Я редко ее видела, потому что возвращалась она на рассвете и потом спала почти весь день.
— Она давно тут живет?
— Два года. У неё две комнатки в подъезде «Б», вход со двора.
— Часто принимала гостей?
— Практически никогда.
— А мужчины бывали?
— Если и бывали, я их не видела. Единственный раз, в самом начале, как только она переехала и перевезла мебель, помню, раз или два приходил мужчина в возрасте, коренастый, низкий. Я подумала еще, что это ее отец. Словом со мной не перемолвился. Насколько я знаю, с тех пор не приходил. В доме много жильцов. В подъезде «А» — конторы. Ходят взад и вперед.
— Мы, возможно, скоро вернемся и еще побеседуем с вами.
Дом был старинным. Темные лестницы вели налево и направо. Всюду висели таблички — где под мрамор, где эмалированные. На антресолях жил дамский мастер, на втором этаже — массажистка, на третьем была мастерская искусственных цветов, предлагали свои услуги посредник и даже ясновидящая. Булыжники во дворе лоснились от влаги, а в глубине виднелась дверь с большой черной буквой «Б».
Они поднялись на четвертый этаж, оставляя на ступеньках мокрые следы. Только одна дверь приотворилась, когда они проходили мимо из нее выглянула толстая женщина с папильотками на редких волосах. Она с интересом посмотрела на них и тут же закрыла дверь на ключ.