Мегрэ в кабаре «Пикрат»
Шрифт:
— Это все?
— Звонил Люка. Он вернулся в контору и ждет указаний.
— Оттиски пальцев?
— Только наши и Арлетты. Рапорт мсье получит вечером.
Мегрэ обратился к консьержке:
— Здесь нет жильца по имени Оскар?
— Нет, мсье комиссар. Но как-то раз был телефонный звонок. Какой-то мужчина с непарижским выговором сказал: «Прошу передать Арлетте, что ее ждет Оскар в обычном месте».
— Когда примерно это было?
— После ее переезда, через месяц или два. Я потому и запомнила, что ей был только один звонок.
— Она получала письма?
— Иногда, из Брюсселя.
— Мужской почерк?
— Нет, какой-то малограмотной женщины.
Через полчаса Мегрэ и Жанвье, выпив наскоро по кружке в пивной «Дофин», приехали на набережную Орфевр.
Едва Мегрэ открыл дверь своего кабинета, как вбежал молодой Лапуэнт. У него были покрасневшие веки и воспаленные глаза.
— Патрон, я должен с вами срочно поговорить.
Когда комиссар, повесив шляпу и плащ, повернулся, то инспектор кусал губы и изо всех сил стискивал пальцы, чтобы не расплакаться.
Глава III
Лапуэнт начал говорить, повернувшись спиной к Мегрэ, а лицо прижав к оконному стеклу.
— Когда я увидел ее утром здесь, то не мог понять, за что ее забрали. По дороге на Жавель бригадир Люка рассказал мне, в чем дело. А сейчас, когда мы вернулись, я узнал, что она мертва.
Мегрэ сел и медленно произнес:
— А я и не подозревал, что тебя зовут Альбер.
— После всего, что она сообщила, Люка не имел права отпускать ее без охраны.
Он говорил с интонацией обиженного ребенка, и комиссар не смог сдержать улыбки.
— Иди сюда и садись.
Лапуэнт укоризненно вздохнул, как будто Мегрэ был в чем-то виноват. Потом неохотно занял место на стуле по другую сторону письменного стола, опустил голову, и они с комиссаром, который пускал из трубки мелькие колечки дыма, напоминали отца и сына во время важного и не очень приятного разговора.
— Ты недавно работаешь у нас, но должен понимать: если бы мы нянчились с каждым, кто к нам приходит, то не имели бы времени ни на сон, ни на то, чтобы съесть всухомятку хотя бы бутерброд. Я прав?
— Да, патрон. Но…
— Но что?
— С ней было по-другому.
— Почему?
— Потому что вы уже знаете — это был не пьяный бред.
— А вот теперь, когда ты немного успокоился, рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все.
— Как я с ней познакомился?
— Лучше с самого начала.
— Я встретил приятеля, однокашника по школе в Мелане. Он редко бывает в Париже. Мы пошли в город с моей сестрой. Потом проводили ее домой и уже вдвоем отправились на Монмартр. Знаете, как это бывает, зашли туда, зашли сюда, а когда выходили из последнего кабака, какой-то карлик подсунул нам проспект «Пикрата».
— Почему карлик?
— Он выглядит на четырнадцать лет, но лицо все в мелких морщинках, как у старика. Крутится и скачет, как уличный мальчишка. Может, поэтому его прозвали Кузнечиком. А поскольку рестораны, которые мы посетили в тот день, не произвели на приятеля впечатления, мы решили, что в «Пикрате» найдется нечто пикантное.
— Когда это было?
Лапуэнт подсчитал про себя и удивился, даже смутился от полученного результата:
— Три недели назад.
— Тогда ты и познакомился с Арлеттой.
— Она подсела за наш столик. Мой товарищ принял ее за шлюху. Потом мы даже поссорились на улице.
— Из-за нее?
— Да. Я сразу увидел, что она не такая, как другие.
Мегрэ слушал и, не торопясь, чистил трубку.
— И ты вернулся на следующую ночь.
— Я хотел извиниться за приятеля.
— А что он ей такого наговорил?
— Предлагал ей деньги, чтобы она с ним переспала.
— И она отказалась?
— Конечно. Я пришел пораньше, когда в кабаре еще почти никого не было. Она согласилась выпить рюмочку.
— Рюмку или бутылку?
— Бутылку. Хозяин не разрешает девушкам сидеть с гостями, если те заказывают только по рюмке. Я должен был взять бутылку шампанского.
— Понятно.
— Знаю, о чем вы подумали. Но она все-таки пришла к нам, а кто-то ее потом из-за этого задушил.
— Она говорила тебе, что ей грозит опасность?
— Прямого разговора на эту тему не было, но я чувствовал, что в ее жизни есть какая-то тайна.
— Какая, например?
— Это трудно объяснить. Все равно никто мне не поверит, ведь я ее… люблю… любил…
Последние слова он произнес тихо, поднял голову и посмотрел на комиссара, готовясь дать отпор. Но в глазах Мегрэ он не увидел и следа иронии.
— Я хотел, чтобы она изменила свою жизнь.
— Ты женился бы на ней?
Лапуэнт смешался:
— Я об этом не думал. Скорее всего, сразу не женился бы.
— Но не хотел, чтобы она показывала свое тело в кабаре?
— Я уверен, ей самой это было противно.
— Она так говорила?
— Это сложнее, патрон. Понимаю, у вас другая точка зрения. Я тоже знаю женщин из таких кабаков. Прежде всего, трудно понять, что она думает на самом деле: пила она много. А вы знаете, что эти женщины вообще не пьют. Иногда делают вид, чтобы раскрутить клиента, но им подают сироп вместо ликера. Разве не так?
— Так.
— А Арлетта пила, когда хотела. Почти каждый вечер. Иногда напивалась до такой степени, что перед ее номером мсье Фред должен был удостовериться, что она держится на ногах.
Лапуэнт так сжился с кабаре, что говорил «мсье Фред», как, наверное, называли хозяина его люди.
— Ты никогда не оставался там до утра?
— Она не разрешала.
— Почему?
— Потому что я ей сказал, что ухожу на работу рано утром.
— Ты признался, что работаешь в полиции?