Мегрэ в школе
Шрифт:
Лейтенант слушал, наморщив брови.
— Но мальчик не остался на месте. До того как учитель вышел из мэрии, Марсель перешел к другому окну.
Мегрэ сделал то же самое: пройдя мимо черной доски и стола учителя, он направился к другому окну, расположенному как раз напротив первого.
— Отсюда, как вы сами можете убедиться, мы видим дом Леони Бирар. Если она стояла у окна, когда — судя по дознанию — в нее стреляли, то вполне возможно, что Марсель видел, как она упала.
— Вы предполагаете, что у него было основание перейти
— Не обязательно.
— Почему он солгал?
Мегрэ предпочел не отвечать.
— У вас есть подозрения?
— Подозрения? Нет. Я в этом твердо уверен.
— Что вы собираетесь делать?
— То, что полагается, — ответил Мегрэ без особого энтузиазма.
Он вздохнул, вытряхнул пепел из трубки на серый пол, посмотрел себе под ноги и как бы в замешательстве добавил:
— Это будет не очень-то приятно.
Напротив, у окна квартиры учителя, стоял Жан-Поль и наблюдал за ними.
Глава 8
Подкова Леони Бирар
Прежде чем выйти из класса, Мегрэ заметил вдали за садами другой силуэт. И хотя человек, сидящий на подоконнике у раскрытого окна, был виден со спины, по форме головы и по дородности Мегрэ узнал Марселя Селье.
— Кажется, это дом торговца мясом?
Лейтенант проследил за его взглядом:
— Да… Жозеф и Марсель большие приятели.
Между тем мальчик обернулся, нагнул голову, чтобы разглядеть женщину, развешивавшую белье в саду. Машинально взгляд его описал полукруг и остановился в тот самый момент, когда Мегрэ и лейтенант выходили из класса.
Несмотря на расстояние, по его жестам можно было догадаться, что он с кем-то разговаривает в комнате.
Потом он спрыгнул с подоконника и исчез.
Обернувшись к комиссару, Даньелу задумчиво пробормотал:
— Желаю удачи!
— Вы возвращаетесь в Ла-Рошель?
— А вы хотели бы, чтоб я вас подождал?
— Тогда я, пожалуй, еще успею на вечерний поезд.
Дом мясника находился примерно в ста пятидесяти метрах от школы. Размеренным шагом Мегрэ быстро добрался до этого приземистого строения. Это не была, в сущности, мясная лавка. Под лавку была приспособлена лишь левая комната первого этажа, в которой поставили некое подобие кассы, весы, холодильник старого образца и стол, на котором разделывали туши.
Входная дверь вела прямо в коридор, в глубине которого, слева от лестницы, был виден двор.
Прежде чем постучать, Мегрэ подошел к открытому кухонному окну. В глубине комнаты сидели за круглым столом три женщины и ели сладкий пирог. Одна из них была жена Марселина, две другие — его мать, старуха в белом чепце, и сестра, которые жили в ближайшей деревне и приехали на похороны.
Они видели, как подошел комиссар. Окно было такое маленькое, что на какое-то мгновение он совсем закрыл его своим туловищем. Они слышали, как он потоптался у двери, поискал звонок и, не найдя, наконец с шумом вошел в кухню.
Жена
— Кто там? — Затем, видимо узнав его, сказала: — Вы из парижской полиции?
Если она и была на похоронах, то уже успела переодеться. Это была еще не старая женщина, но уже сгорбленная, щеки у нее запали, глаза светились лихорадочным блеском. Не глядя в лицо комиссару, она добавила:
— Мужа нет дома. Я не знаю, когда он придет. Вы хотите его видеть?
Она не пригласила его войти в кухню, где молча сидели две другие женщины.
— Я хотел бы поговорить с вашим сыном.
Она испугалась. Впрочем, это было дело привычки: она вечно чего-нибудь боялась и жила в ожидании неизбежной катастрофы.
— Он уже лег спать.
— Я знаю.
— Он больше месяца лежит в постели.
— Вы позволите мне подняться наверх?
Что она могла сделать? Судорожно вцепившись пальцами в фартук и не решаясь противиться, она пропустила его. Не успел он подняться на несколько ступенек, как увидел Марселя, спускавшегося по той же лестнице. Мегрэ пришлось прижаться спиной к стене, чтоб пропустить его.
— Извините… — пробормотал мальчик, не глядя ему в лицо.
Он торопливо прошмыгнул мимо и, видимо, ожидал, что Мегрэ остановит его по дороге или окликнет, но комиссар не сделал ни того, ни другого и молча продолжал подниматься по лестнице.
— Дверь направо, — сказала мать, когда комиссар был уже наверху.
Он постучал.
— Войдите, — раздался детский голос.
Пока комиссар открывал и закрывал дверь, мать по-прежнему стояла на месте, подняв вверх голову.
— Не беспокойся.
Сидя на кровати со множеством подушек за спиной, Жозеф попытался встать. Одна его нога почти до половины была в гипсе.
— На лестнице я встретил твоего друга.
— Знаю.
— Почему он не подождал меня?
В комнате был очень низкий потолок, и Мегрэ чуть ли не касался головой средней потолочной балки. Комната была небольшая. Большую часть ее занимала кровать, на которой валялись иллюстрированные журналы и куски дерева, обструганные перочинным ножом.
— Ну как, скучаешь?
В комнате имелся и стул, но на нем была навалена уйма разных вещей: куртка, рогатка, книги и опять же куски дерева.
— Вы можете снять все, что там лежит, — сказал мальчик.
Жан-Поль Гастен походил на своего отца и на мать.
Марсель был похож на жестянщика. Что же касается Жозефа, то он ничем не был похож ни на мать, ни на отца. Из всех троих он был самым красивым и производил впечатление вполне здорового, уравновешенного мальчишки.
Мегрэ уселся на подоконник спиной к садам — на то самое место, где еще недавно сидел Марсель. Он не торопился начать разговор. И вовсе не потому, чтобы сбить собеседника, — как он иногда делал у себя на набережной Орфевр, — а просто не знал, с чего начать.