Механическая принцесса
Шрифт:
Шарлотта подняла голову.
– Габриэль, - сказала она.
– Вы хотели меня видеть?
– Габриэль сделал все возможное, чтобы его голос прозвучал ровно. Он не мог избавиться от чувства, что темные глаза Шарлотты могли видеть его насквозь, как будто он был сделан из стекла. Его взгляд метнулся в сторону бумаг на столе.
– Что это?
Она заколебалась.
– Письмо от консула.
– Ее губы сжались в тонкую печальную линию. Она снова посмотрела вниз и вздохнула.
– Все, чего я когда-либо хотела, это управлять этим Институтом, как мой
– Но я позвала тебя сюда не для того, чтобы говорить о себе, - сказала она.
– Габриэль, ты выглядишь уставшим и напряженным в последние несколько дней. Я знаю, что мы все напряжены, и боюсь, что из-за этого, твой - случай - был забыт.
– Мой случай?
– Твой отец, - уточнила она, поднимаясь со стула и подходя к нему.
– Ты должно быть скорбишь.
– А как насчет Гидеона?
– спросил он - Он был и его отцом тоже.
– Гидеон скорбил по отцу какое-то время назад, - сказала она, и к его удивлению, встала рядом.
– Для тебя это должно быть еще ново и болезненно. Я не хочу, чтобы ты думал, что я забыла.
– После всего, что произошло, - сказал он, горло перехватило от изумления и чего-то еще, того, о чем ему не хотелось задумываться – с Джемом, Уиллом, Джесаминой и Тессой, после того как половину вашей семьи чуть не вырезали, вы не хотите, чтобы я думал, что вы забыли обо мне?
Она положила руку ему на плечо.
– Эти потери не делают твою утрату менее значительной.
– Этого не может быть, - сказал он.
– Вы не можете хотеть утешить меня. Вы просили меня разобраться, верен ли я еще своему отцу, или Институту -
– Нет, Габриэль. Ничего подобного.
– Я не могу вам дать такой ответ, какой вы хотите, - сказал Габриэль.
– Я не могу забыть, что он остался со мной. Моя мать умерла, Гидеон уехал, а Татьяна - бесполезная дура, и больше не было никого, никого, кто бы воспитывал меня, и у меня не было никого, кроме отца, лишь мы вдвоем, а теперь вы, вы и Гидеон, ожидаете, что я стану его презирать, но я не могу. Он мой отец, и я ...
– Его голос сорвался.
– Любил его, - мягко сказала она.
– Знаешь, я помню тебя, когда ты был совсем маленьким мальчиком, помню твою мать. И помню твоего брата, который всегда стоял рядом с тобой. И руку отца на твоем плече. Если для тебя это имеет значение, я считаю, что он тоже любил тебя.
– Это не имеет значения. Потому что я убил отца, - сказал Габриэль дрожащим голосом.
– Я пустил стрелу ему в глаз, пролил его кровь. Отцеубийца…
– Это не было отцеубийством. Он больше не был твоим отцом.
– Если это был не мой отец, если я не оборвал его жизнь, тогда где он?
– прошептал Габриэль - Где мой отец?
– и почувствовал, как Шарлотта подошла и привлекла его к себе, обняла его, как мать, в то время как он, задыхаясь, уткнулся в ее плечо, ощущая слезы в горле, но не в состоянии пролить их.
– Где мой отец?
– спросил он снова, и когда
Кому: Шарлотте Бранвелл
От: Консула, Джошуа Вэйланда
Дорогая миссис Бранвелл,
Информатор, чье имя вы пока не можете открыть? Рискну предположить, что нет никакого информатора, и что все это - ваша собственная выдумка, уловка, чтобы убедить меня в своей правоте.
Прошу прекратить круглые сутки бездумно повторять, словно попугай, – Немедленно отправляйтесь в Кадаир Идрис - и вместо этого показать мне, что вы исполняете обязанности руководителя Лондонского Института. Боюсь, что в противном случае, я предположу, что вы не пригодны для этого, и буду вынужден немедленно освободить вас от них.
В знак вашего согласия, вы должны полностью прекратить разговоры об этом деле, а не умолять членов Анклава присоединиться к вам в ваших бесплодных поисках. Если я узнаю, что вы впутали в это дело других Нефилимов, я сочту это серьезным неповиновением и буду действовать соответственно.
Джошуа Вэйланд, Консул Анклава
Софи принесла письмо Шарлотте за завтраком. Шарлотта вскрыла его ножом для масла, сломав печать Вэйланда (подкова, а под ней буква К, означающая Консул), и разорвала конверт, желая прочесть его.
Остальные наблюдали за ней, Генри с озабоченностью на светлом, открытом лице, как два темно-красных пятна медленно расцветали на скулах Шарлотты, в то время как ее взгляд двигался по строчкам. Остальные тихо сидели, прикованные к столу, и Сесилия не могла не думать, что было немного странно видеть группу мужчин, ожидающих реакцию женщины.
Хотя мужчин было меньше, чем следовало бы. Отсутствие Уилла и Джема было, как новая рана, чистый белый кусочек, еще не залитый кровью, почти шок, слишком свежий, чтобы болеть.
– Что это?
– Сказал с тревогой Генри.
– Шарлотта, дорогая ...
Шарлотта читала слова сообщения, которые звучали бесстрастно как удары метронома. Когда она закончила, она отодвинула письмо, все еще глядя на него.
– Я просто не могу ...
– начала она.
– Я не понимаю.
Веснушчатое лицо Генри покраснело.
– Как он смеет писать тебе таким образом, - сказал он с неожиданной яростью.
– Как он смеет обращаться с тобой в такой манере, отклонить твое дело -
– Возможно он прав. Возможно он сумасшедший. Возможно все мы - сказала Шарлотта
– Нет!
– воскликнула Сесилия и увидела, как Габриэль искоса посмотрел на нее. Трудно было прочитать выражение его лица. Он был бледен, с тех пор как пришел в столовую, и едва говорил или ел, вместо этого уставился на скатерть, словно в ней содержались ответы на все вопросы мироздания. – Магистр в Кадаир Идрисе. Я в этом уверена.
Гидеон нахмурился.
– Я верю Вам, - сказал он.
– Мы все верим, но без Консула, дело не может быть представлено в Совете, а без Совета нам не окажут помощи.