Мексиканские негодяи

Барац Леонид Григорьевич

– Я позвоню им и скажу, что они … в значении «надоели».

102.

– Антонио, Антонио!

– Да, Мария.

– Хименесы уехали отдыхать на месяц и оставили нам ключи от квартиры.

– Зачем, Мария?

– Чтобы мы следили за их кошкой.

– А зачем для этого оставлять нам ключи, мы могли бы следить за ней в замочную скважину.

– Это неудобно, Антонио. И потом, если она будет на кухне, то

мы в замочную скважину ничего не увидим.

– А зачем нам за ней следить?

– Ну, как? Если, допустим, она нагадит на ковер, мы будем точно знать, что это сделала она.

– А кто бы это мог сделать еще?

– Мы. Ведь у нас же есть ключи. И они, приехав, могли бы подумать на нас.

– На нас? Эти негодяи Хименесы? А ну, давай сюда ключ!

– Зачем?

– Пойду, и сделаю им на стол все, что я о них думаю, раз они такие неблагодарные. Мы следим за их кошкой, а они так себя ведут.

– Да, зря я согласилась помогать этим негодяям. Так что, не будем следить за их кошкой?

– Будем. Только надо делать это незаметно, чтобы она не поняла, что за ней следят. Иначе она попытается оторваться от хвоста.

– И потом Хименесы скажут, что это мы дали ей оторваться?

– Не знаю, Мария… я запутался… в любом случае, ты дура. Пошли следить за кошкой. Только давай наденем маски, чтобы она нас не узнала.

103.

– Мария!

– Да, Антонио.

– У меня для тебя сногсшибательная, но печальная новость. Я решил сменить ориентацию.

– В каком смысле?

– Я решил стать голубым.

– Я тебя что, не устраиваю?

– Конечно, нет… в смысле, конечно, да… в смысле, даже если бы устраивала… неважно, дело не в этом. Я хочу стать популярным певцом или телеведущим, а они все такие.

– Антонио, но тогда тебе придется красить губы, накладывать румяна, говорить тонким манерным голосом.

– Ну, что ж, придется – так придется, чего не сделаешь ради искусства… и денег.

– Но ведь ты должен будешь спать с мужчинами.

– Ничего, в походе я спал с Хименесом, он сильно храпит, но ты храпишь не меньше, да ты еще и в два раза толще.

– Антонио, ты не понял. Тебе придется заниматься с ними любовью.

– Мария, как тебе не стыдно такое говорить? С чего это вдруг, что я, педик, что ли?

– Ты же сам сказал, что хочешь стать голубым.

– И что они, по-твоему, занимаются друг с другом любовью? Да нет, Мария, это невозможно. Это противно… и вообще, ну, как это – мужчина с мужчиной?

– И тем не менее.

– Ты уверена, Мария?

– Конечно, Антонио.

– Гадость какая. Ну, хорошо. Тогда… даже не знаю… тогда я буду олигархом.

– Тогда тебе придется стать евреем.

– Нет, нет, нет, лучше быть телеведущим… хотя, нет, не лучше… черт, вот так всегда – стоит начать новую жизнь, как сразу всплывает какая-то гадость. Все, Мария, неси текилу, будем отмечать мое возвращение.

104.

– Антонио, Антонио, Антонио!

– Что, Мария?

– Вот я подумала, а почему листья зеленые?

– Потому что в них много хлорофилла.

– А что такое хлорофилл?

– Ну, это такое вещество… когда его много в листьях, они зеленые. Спи, Мария.

– А тогда скажи мне только, как человек видит?

– Ну, как… на дне глаза существуют нервные окончания, и когда свет отражается от предметов… о, господи, спи, Мария, спокойной ночи.

– Да, да, уже сплю, только еще один вопрос. Вот объясни, как это понять – вселенная бесконечна. Как это?

– Это… как… вселенная, она… такая… а там за ней… а потом… ну, все. (Удар). О как! Чем это я ее? А, настольной лампой. Как же сразу стало хорошо. Что же это я раньше не догадался. Двадцать лет мучений… Ну, вот и ладненько. Спи, Мария… в смысле, спи, Антонио. Хм, а правда, как это – она бесконечна? Ну, вот она закончилась, а что там дальше? Ой. Ой, ой, ой. Это невыносимо. (Выстрел). А! Мария!

– Что, Антонио?

– Мне приснился страшный сон. Как будто мы умерли.

– Нет-нет, Антонио, все нормально. Кстати, раз мы уже проснулись, скажи, меня давно мучает вопрос, почему листья зеленые?

– Сейчас, Мария, одну секунду… Ой, здесь же должна была быть настольная лампа. Что же делать – стакан слишком легкий, а шкаф я не подниму?

105.

– Антонио!

– Да, Мария.

– Пошли в баню.

– Ладно. Иди в баню, Мария.

– Нет, не меня пошли в баню, а пошли вместе в баню.

– В каком именно месте, Мария? Я послал тебя здесь, если хочешь, можем отойти на пару метров, я пошлю тебя там, хотя какая разница?

– Антонио, пожалуйста, не пошли.

– Ничего не понимаю – то пошли, то не пошли. Ты хочешь в баню, Мария, или нет?

– Да, я хочу, но только пошли вдвоем.

– Мария, я не могу послать в баню нас обоих. Тебя – еще ладно, но сам себя… Это должен сделать кто-нибудь третий, например, негодяй Альваро, который, когда напьется, сидит на углу и посылает всех, но не в баню, а гораздо дальше.

– Антонио, Антонио, ну, подожди. Не надо никого никуда посылать. Смотри, я иду в баню. Пойдем со мной за компанию.