Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Да, ты прав.
– А вот теперь скажи: «Антонио, уходи из дому, и чтобы до утра я тебя не видела»!
– Антонио, уходи из дому, и чтобы до утра я тебя не видела… но я не хочу, чтобы ты так уходил… до утра…
– Поздно, Мария, ты уже наколдовала, и непреодолимая сила влечет меня прочь из дома.
– А я знаю, что надо сделать. Сейчас я наколдую обратно: Антонио, никуда не уходи, оставайся дома! Ну, как?
– Знаешь, Мария, не подействовало. Видимо, ты потеряла свою волшебную силу. Поэтому я пошел,
218.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Смотри, я вот только что прочла в газете: «Негодяй Альварес попал под экскаватор».
– И ты хочешь сказать «ай-яй-яй, какой ужас, бедный негодяй Альварес»? Так я с тобой не согласен, потому что так ему и надо, нечего было перебегать улицу перед экскаватором.
– Нет, Антонио, я как раз тоже считаю, что так ему и надо. Я вот что подумала – «экс» – это же приставка, означающая «бывший». Ну, знаешь, вот «экс-президент».
– Ну, да, или «экс-чемпион». И что?
– Тогда что получается, экскаватор – это бывший каватор?
– А экспедитор – это бывший педитор? Н-да… А что тогда это означает – каватор, педитор?
– А я поняла. Каватор и педитор – это будущие экскаватор и экспедитор. То есть, приставка «экс» означает что-то прошлое, а отсутствие такой приставки – что-то будущее.
– Теперь я понимаю, что ждет в будущем плуатацию, травагантность и гумацию.
– А вот я что-то ничего не поняла, Антонио.
– Я тебе объясню. Они поживут, помучаются, их побьет жизнь, и они станут эксплуатацией, экстравагантностью и эксгумацией.
– Да, чудесное правило мы с тобой открыли! И лучше всего его подтверждает слово «экскременты».
– Вот именно! А почему?
– Потому что экскременты – это точно что-то бывшее, и мы даже часто знаем, что именно. И мы знаем, что оно будет и в будущем.
– Что «оно»?
– То, что мы с тобой зачем-то называем словом «экскременты». Потому что его всегда навалом.
– Да, кстати, Мария, раз уж ты завела речь об этом – ты погуляла с нашим терьером?
– Что ты, Антонио, он же уже два года, как экстерьер, он же умер.
– А, ну да. А я-то хорош – все время забываю об этом и хожу с ним гулять…
– Ты мой забывчивый…
219.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Смотри, что я прочла в газете «Вечерний Мехико по утрам». Здесь написано, что объявлен набор в школу моделей. Они зовут девушек от 17 до 23 лет, ростом не ниже 173 сантиметров и весом не более 55 килограмм.
– Спасибо, Мария, это очень интересно. А зачем ты мне это прочла?
– Я собираюсь туда пойти.
– Для чего, Мария? Ты же сорокалетняя женщина высотой метр сорок семь и весом, который я стесняюсь при тебе произнести… ты же, все-таки, женщина.
– Правильно. А теперь смотри. Туда набежит огромное количество этих молодых длинных худых девиц, и им сразу начнет не хватать зрелых солидных женщин. А тут как раз я.
– Логично, Мария. Но еще логичнее, если туда пойду я.
– Почему это, Антонио?
– А по твоей же логике. Там же точно не будет ни одного крепкого мужчины в самом соку с большими усами. Значит, я буду там вне конкуренции, и меня точно возьмут на работу, я начну зарабатывать много денег, и мы прекрасно заживем!
– А может, мы пойдем туда вдвоем?
– Ну, что ты, Мария! Кто же тогда будет присматривать за нашим хомячком Густаво? Он же в любую минуту может умереть!
– Как умереть? Ему же всего четыре месяца!
– О, Мария, у них, у хомяков день, как у нас два года. Представляешь, сколько бы ему было лет, если бы он был, например, мной.
– Сорок четыре.
– Почему?
– Но ведь тебе сорок четыре.
– Ну, ты, Мария тоже сравнила – то я, а то какой-то хомячок. Смотри, тогда другой пример: я же жру и пью во много раз больше, чем он. Вот настолько же он старше меня.
– Антонио, ты так все хорошо объяснил, что я ничего не поняла. Может быть, ты объяснишь чуть похуже?
– Извини, Мария, нет времени. Мне нужно бежать. Дай мне мой портфолио.
– У тебя же нет.
– Ну, тогда дай мне вот эту фотографию.
– Но это же фотография Мехико.
– Ты ничего не понимаешь, это вид меня с самолета. Все, целую, побежал. Убери цветы и полей квартиру.
226.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Я вот думаю – почему в слове «молоко» нет буквы «р»? Ведь оно же есть в слове «корова»?
– Так, Мария, уже интересно. А ты сама что-нибудь по этому поводу думаешь?
– Ну, не знаю, у меня есть одна версия. Дело в том, что в корове буква «р» содержится только в слове «рога», а рога находятся очень далеко от вымени, откуда поступает молоко. А ни в каких близких к вымени частях коровы буквы «р» нет – там, хвост, копыта, голень.
– Вот так ты думаешь, Мария? Ну, что ж, могу только добавить, что, возможно, в молоке нет буквы «р» потому, что она есть в слове «Мария», в слове «дура», а также в словах «редкая», «круглая» и «кошмарная».
– И какая связь?
– Никакой, Мария. Тем более, что в слове связь тоже нет буквы «р».
227.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Посмотри, какая прекрасная шуба. Может быть, ты мне ее купишь?
– Что, Мария? Ты предлагаешь мне – видному борцу за права животных – купить тебе эту меховую шубу? Поддержать этих негодяев, истребляющих животных?