Мексиканские негодяи
Шрифт:
– И что?
– Сначала было прекрасно – кровища, кишки во все стороны. А потом я понял, что ты не поместишься. Напрасно потраченные полчаса.
– Антонио, почему ты все время хочешь, чтобы мне было больно?
– А почему ты все время делаешь мне больно? Почему ты не отпускаешь меня играть в карты с Хименесом? Почему ты не разрешаешь мне пить текилы, сколько я хочу? Я, конечно, все равно делаю это все, но настроение уже испорчено. Почему ты оскорбляешь меня подозрениями в связи с Луизой?
– Потому что я два раза
– Мария, два раза – еще не тенденция. Потом, я же тебе говорил, она почувствовала себя плохо, а я лег из солидарности.
– Да? А почему тогда, когда я вошла, она вскочила и стала очень резво бегать по комнате?
– Она исцелилась при виде тебя. Ты обладаешь целительными свойствами. Помнишь, у меня болела голова с утра, а ты меня исцелила – принесла две таблетки аспирина?
– Ой, а может, мне действительно заняться целительством?
– Займись, Мария. А я пока подумаю, что будет, если тебя переедет трактор.
208.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Вот я подумала, если бы ты был скульптором, ты бы наверняка смог изваять меня.
– Изваять? Как-то ты странно произносишь это слово, Мария, без буквы «л». Хотя, я могу. Тебя в чем – в муке, в сухарях, в грязи?
– Ты не понял. Я имела в виду, что если бы ты был скульптором, ты мог бы меня высечь.
– А я и так могу. Розги, ремень…
– Нет, помнишь, как говорил Микеланджело, взять камень и отсечь все лишнее.
– Хм, а у тебя все лишнее, Мария. Как же это все отсечь?
– Ну, ты опять не понял.
– Может, и не понял, а попробовать стоит. Ну-ка, дай мне вон тот камень и иди сюда.
– Антонио, Антонио, я тебя боюсь.
– Иди ко мне Мария, это я, твой Микельанджело.
206.
– Антонио, Антонио!
– Что ты кричишь, Мария? Пришла с таким видом…
– Я подсчитала наш среднемесячный бюджет за последние полгода.
– И что, Мария?
– На еду мы тратим 30 %. На одежду – 22%. На штрафы за хулиганство – 28. На подарки – 0, 4.
– Так, и что?
– А то, что сверх этого 100 % уходит на текилу и еще 20 % – на лекарства.
– Стоп, Мария, что-то я не понял. Начнем с конца – на какие лекарства?
– Ну, как же? Когда ты просишь меня с утра сбегать за текилой, ты говоришь, что тебе нужно подлечиться.
– Понятно. А сколько всего получилось?
– 200 и 4 десятых процента.
– Да, многовато. Подожди, Мария, а как так может быть? Общая сумма всегда равняется 100 %.
– Дело в том, что мы сначала на все деньги покупаем текилу – это и есть 100%, а потом я сдаю бутылки и на эти деньги покупаю все остальное.
– Ага, так получается, что наша семья живет за мой счет – ты, я и наш хомячок Густаво, умерший три года назад. А если бы я не пил текилу? Мы бы умерли с голоду. Так что эти 100 % оставляем – они неприкосновенны. Как и 20 % на лекарства. А что это за 28 % за хулиганство?
– Это когда тебя штрафуют за то, что ты кричишь, что все негодяи и выбрасываешь из окна все, что подворачивается под руку, в том числе и меня.
– Так это не хулиганство, это моя борьба с засильем негодяев в нашем обществе посредством бросания в них тебя. Этот пункт тоже остается. А 0,4 % на подарки?
– Ну, помнишь, я подарила тебе на день рождения вязаную шапочку, она тебе не подошла, и ты подарил ее мне на день рождения?
– Вот все и стало понятно. Будем экономить на подарках. Тем более, что покупаются они мне, а достаются тебе. И если мы не будем никому ничего дарить в течение двадцати лет, то экономия составит 96 %. Вычти это из 200, 4. Остается как раз чуть больше 100 %. Представляешь, одним махом я почти решил эту проблему!
– Какой ты у меня умный! Теперь мы, наконец, сможем купить мне стиральную машину.
– Ну вот еще! Какая же это будет экономия? Знаешь что, вон там на полке в коробочке лежит 32 с половиной процента нашего бюджета, пойди, и купи мне на них текилы.
206.
– Антонио, Антонио! Иди сюда, негодяй, я по… (Визг тормозов, удар).
– Марию сбила машина. Ай-яй-яй, а мы так и не узнали, что она хотела сказать. С другой стороны, и так все понятно. Хотя все-таки жаль, что я не успел ударить ее сковородкой.
207.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Где ты был всю ночь, негодяй?
– Не кричи, Мария, иначе я ударю тебя… ой, я больше не могу.
– Да, я тоже, Антонио. Давай им во всем признаемся.
– Уважаемые радиослушатели. На самом деле мы с Марией – нормальные мексиканские интеллигенты, я инженер на заводе финиковых изделий имени Антонио Бандераса, Мария – библиотекарь при чулочной фабрике.
– По вечерам мы читаем Маркеса, Кортасара и Достоевского, слушаем Шостаковича и Пендерецкого…
– Я мягкий, даже где-то нежный человек, я никогда не изменял моей горячо любимой жене…
– Просто на основной работе нам платят так мало, что мы вынуждены подрабатывать на вашем «Нашем Радио», изображая, как мы ссоримся и обзываем всех негодяями. Мы больше не можем.
– Да, мы заканчиваем карьеру радиозвезд и будем нянчить внуков – Хорхе и Альфаро. У нас двое очаровательных мальчишек.
– Вот только с мамой им не повезло.
– Ну-ну, Мария, не заводись.
– А что «ну-ну»? Просто этот негодяй – наш сын Педро – женился, не посоветовавшись с нами. И теперь эта негодяйка родила ему двух маленьких негодяев, которые вырастут большими негодяями. Вон, один из них уже грызет ножку стола, сейчас перегрызет, и стол перевернется