Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Ай-яй-яй… Тогда расскажи мне немножко о твоей жене. Какая она?
– Она такая… большая толстая усатая дура.
– Не повезло тебе. Но я сейчас не об этом. Она доверчивая?
– Ну-у… довольно таки.
– Доверчивая дура. Что же тебе еще надо? Скажи ей что угодно, например, что соседи попросили тебя посидеть с грудным ребенком, пока они съездят в Европу и вернутся – как раз до утра.
– Но я не умею обращаться с детьми… и не люблю детей… и нет у нас соседей с детьми.
– Антонио,
– Да, ты права. Спасибо, Мария, так я и сделаю.
– Ну, что, Антонио, здорово мы с тобой придумали, как обмануть твою толстую дуру-жену?
202.
– Антонио! Антонио!
– Мария, подожди, я смотрю футбол.
– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить!
– Сейчас не стоит, Мария. Куда ж ты бьешь?!!
– Прекрати немедленно, Антонио! Ты только и делаешь, что смотришь футбол и пьешь текилу.
– Да, Мария. Иди к воротам. Иди к воротам!… козел!
– Все, мне это надоело.
– Мария, немедленно отойди, ты перекрыла мне экран.
– Не отойду.
– Ясно. Тогда быстро беги к аптечке.
– Что? Что такое?
– Неси бинт, зеленку и упаковку анальгина, только очень быстро.
– У тебя болит голова? Я говорила, нельзя все время смотреть футбол.
– Да, да, Мария, ты все время говорила. А надо было как раз молчать.
– Вот лекарства.
– Отлично. И дай мне вон ту сковородку.
– На. А зачем тебе все это?
– Подожди, Мария, сейчас ты все поймешь. (Ба-бах!).
– Ой, Антонио, как больно! И кровь течет. Что делать?
– Намажь зеленкой и перебинтуй.
– Да, правда. Спасибо тебе… Ой, как болит голова.
– Перед тобой анальгин.
– Действительно. Антонио, а откуда ты знал, что мне все это понадобится?
– Попробуй сама догадаться.
– Может быть, это настрадал Предсказамус?
– Что?
– Настрадал Предсказамус…
– Н-да, Мария, похоже, я немножко переборщил.
203.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Смотри, что написано в газете.
– Где? Ага, вот: «Жирафу пересадили донорскую шею»…
– Да нет, выше.
– «Дикие кактусы закололи прохожего».
– Ну, что ты читаешь? Короче, там написано, что в России пересажали весь ЮКОС. Ты не знаешь, что это такое?
– ЮКОС? Ну, раз его сажают, то это, наверное, какая-то сельскохозяйственная культура, типа пшеницы или кукурузы.
– А почему они не сажают пшеницу или кукурузу?
– Видишь ли, Мария, в России очень холодно, и сажать пшеницу бессмысленно, она не вызревает. А вот ЮКОС можно сажать круглый год.
– А почему там написано «компания ЮКОС»?
– Ну, это как раз просто. Помнишь, в России была хрущевская кампания, когда сажали одну кукурузу?
– Нет.
– Я тоже, но это почему-то помнят авторы, которые нас пишут. Так вот, теперь у них кампания по сажанию ЮКОСА.
– А что они будут делать, когда эта кампания закончится?
– Начнут сажать какую-нибудь другую компанию. В России найдут, что сажать, Мария.
– Какой ты у меня умный, Антонио. Хорошо, что ты живешь в Мексике, а не в России, иначе бы тебя давно посадили.
204.
– Антонио, Антонио!
– Да, Мария.
– Я тут регулярно посещала «Неделю русской поэзии», которая проходила 1и 2 декабря…
– Подожди, Мария, я что-то не понял. А почему в этой неделе было всего два дня?
– Потому что объявлять меньше, чем неделю русской поэзии неудобно, а выдержать дольше двух дней невозможно. Так вот, один из этих негодяев – русских поэтов, написал «Поэт в России больше, чем поэт». Не понимаю, что это значит.
– Это значит, что если ты русский поэт, ты больше какого-то другого русского поэта.
– А тот другой? Он же тоже русский поэт?
– А он больше какого-то следующего русского поэта. И так далее, до самого маленького русского поэта. Принцип русской матрешки.
– Но ведь тот, самый маленький русский поэт – он же тоже должен быть больше какого-то поэта.
– Я догадался. Наверняка эта фраза должна была звучать так: «Поэт в России больше, чем поэт в Белоруссии… ну, или в Гватемале». Просто автор не дописал эту фразу из соображений политкорректности.
– Подожди, Антонио, а вот же еще одна неточность. Ведь те русские поэты, которые в серединке, они кого-то больше, но и кого-то меньше.
– Мария, просто, фраза, которую ты услышала, наверняка вырвана из контекста. Думаю, что она звучит так: «Поэт в России больше, чем поэт и меньше, чем поэт, кроме самого большого, который только больше, и самого маленького, который только меньше. При этом каждый из них больше любого поэта в Белоруссии… ну, или в Гватемале».
– А если русский поэт, скажем, находится на территории Белоруссии…
– Господи, стоило столько говорить о поэзии, чтобы получить по голове сковородкой! (Удар).
205.
– Антонио!
– Да, Мария.
– О чем ты так напряженно думаешь?
– Я думаю, а вот если тебя ударить веслом…
– Мне будет очень больно!
– Это как раз понятно, что об этом думать. Я думал, где взять весло.
– И ты целый час думаешь только об этом?
– Ну, зачем ты обо мне так плохо думаешь. Первые полчаса я думал, что будет, если засунуть тебя в турбину самолета.