Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Что?
– Изменим герб. Там у нас орел душит змею, а будет импозантный мужчина средних лет, душащий женщину, стоящую на задних лапах.
– Я не очень поняла, но, по-моему, хорошо. А флаг?
– А флаг ему в руки. Или ей. И еще мы напишем гимн. Причем, нам придется писать только музыку, потому что слова, как всегда, напишет Михалков.
181.
– Антонио, Антонио!
– Что, Мария?
– А почему ты собираешь
– Ах, Мария, не хотел расстраивать тебя сейчас… думал сделать это через пять минут. Я получил новое назначение.
– Ты же нигде не работаешь!
– О, Мария, просто ты многого не знала. Я служу в органах.
– О, господи!
– И сегодня меня назначили полномочным представителем Мексики в квартире 48 дома номер три по улице Хулио Кортасара.
– Подожди… но это же квартира Люсии.
– Т-с-с-с, Мария, нас могут подслушивать. Это сфера стратегических интересов нашей родины.
– Антонио, ты меня обманываешь.
– Мария, когда я тебя последний раз обманывал?
– 15 минут назад, когда сказал, что выбросил мусор.
– Ну, хорошо, но ведь до того не обманывал.
– Как же, а за пять минут до этого, когда ты сказал, что мой любимый сериал кончился, а сам смотрел футбол?
– Мария, ты не понимаешь. Из трансляции футбола я как раз узнал о своем назначении.
– Как это?
– А помнишь, комментатор сказал «Уго Санчес удаляется с поля за вторую желтую карточку»? Это означало «Антонио, приступай к выполнению задания». Помнишь, я еще сказал: «Что ж ты творишь, скотина со свистком»? Это я сказал: «Служу Мексике!».
– Антонио, но какие могут быть стратегические интересы у нашей родины в квартире Люсии?
– Мария, я не могу тебе этого сказать, я давал подписку. Но поверь мне, что интересы очень серьезные.
– А-а-а-а!!!
– Ну, хорошо, Мария, но учти, что это страшная тайна – там нашли нефть. Но на нее посягают арабские террористы, русские олигархи и… там еще один смазливый негодяй из квартиры напротив. Моя задача – сделать все, чтобы нефть Люсии осталась у нас.
– Боже мой, Антонио! Но мы хотя бы будем видеться?
– Да. Я буду иногда приходить ужинать, потому что Люсия отвратительно готовит… э-э… в смысле, она может меня отравить. Все, Мария, я пошел. Никому не открывай дверь, кроме меня.
– А как я узнаю, что это ты?
– По паролю. Пароль – «Мария, открывай, это я», отзыв – «Заходи, Антонио». Прощай, Мария!
182.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Что это у тебя за блокнот, я его раньше не видел?
– Антонио, это секрет.
– Ну-ка, немедленно покажи мне его!
– Антонио, ну, у меня же могут быть от тебя секреты…
– Ты что, изменяешь мне? Так я и думал! И, главное, была бы ты красивой, или на худой конец умной женщиной, так нет же, маленькая толстая дура с усами, и мама у тебя – дура, и дети твои идиоты, и муж у тебя – дебил и алкоголик, и… гм… гм… ну, это, чего-то меня…
– Антонио, что ты так разошелся? Хорошо, я скажу – я решила записывать свои мысли. Когда их наберется много, издам отдельной книгой. Будет называться «Книга мудрых мыслей Марии Халапеньос».
– Да? Ну, извини, это все ревность. Беру свои слова назад, хотя все это – правда… кроме того, что я говорил о муже. Ну, прочти мне что-нибудь.
– Ну, вот, слушай. «Кактусы растут только вверх. Вот так и человек».
– Гм… ну-у… что ж… неплохо для начала… да и для конца тоже. А еще?
– «Птицы летают по воздуху, хотя они тяжелее воздуха. А если бы воздух был тяжелее, он бы летал по ним?».
– Ага. Ну, что ж, Мария, возьми, пожалуйста, ручку и запиши еще одну мысль.
– Пишу, Антонио.
– Пиши. «Толстая некрасивая сорокадвухлетняя женщина по имени Мария – дура».
– «…дура». А кто это – Мария?
– Вот, видишь. Эта мысль, может быть, не такая мудрая, зато неоспоримая.
183.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Давно хотел тебя спросить – где ты пропадаешь каждую среду вечером?
– Ой, Антонио, я хотела тебе сказать, но не решалась… но, раз ты сам спросил, то скажу – я окончила курсы классического балета. Я ходила на них каждую среду в течении трех месяцев, чтобы сделать тебе сюрприз.
– И сколько стоило твое обучение?
– Сто песо за занятие.
– Тысяча двести песо? Н-да, сюрприз… Ну, и чему тебя там научили?
– Стоять на пуантах, крутить фуэте, делать батманы.
– Да, это интересно, батманы ты мне никогда не делала. Это вкуснее, чем кактусовые лепешки?
– Антонио, ну, что ты говоришь? Это такое танцевальное движение.
– А зачем его делать, если его нельзя съесть?
– Антонио, подожди. Я научилась танцевать «Умирающего лебедя» Сен-Санса.
– У Сен-Санса умер лебедь? А почему? Он его плохо кормил?
– Да нет, Сен-Санс написал музыку.
– Вот негодяй! У него лебедь умирает, а он музыку пишет! Какой цинизм!
– Ну, подожди, Антонио! Я же хотела сегодня вечером станцевать тебе «Умирающего лебедя». В романтической обстановке, при свечах…
– Вот еще! Я за свои же тысячу двести песо буду смотреть, как ты танцуешь чужого лебедя. А он еще и умирающий. А если он сдохнет прямо здесь? Представляешь, как у нас будет вонять?