Мексиканские негодяи
Шрифт:
169.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Смотри, как я налил текилу – ровно по самый краешек. Прямо тютелька в тютельку.
– Подожди, Антонио, я что-то не поняла. Текилу в рюмке я вижу. А где тютелька в тютельке?
– Что, Мария?
– Ну, ты же сам сказал, что ты налил текилу в рюмку, а тютельку в тютельку. Где обе тютельки?
– Мария, это такое известное мексиканское выражение…
– Знаешь что, Антонио, выражение «налей текилу в рюмку» еще более
– Мария, это выражение означает «в самый раз»…
– Какой «раз»? Если бы ты пил только «раз»! Ты же пьешь целый день!
– Мария, ты знаешь такое слово – идиома?
– Что? Сам идиом! Напился – и сразу ругаться. Ложись спать, алкоголик! Даже тютелькой со мной не поделился, хотя бы одной!
– Нет, Мария, ты не идиома. Ты просто дура… Все, я пошел спать. Только попробуй мне присниться, я из тебя мягкое место сделаю… (Храпит)
170.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Я придумал нам невероятно прибыльный бизнес. Считай, что мы сказочно разбогатели.
– А до скольких считать?
– Ох, Мария, теперь это уже неважно. Хоть до миллиона.
– Один…
– Смотри, Мария, у нас в холодильнике десять куриных яиц.
– Два…
– Да не два, а десять. Мы поместим их в микроволновку, и буквально через минуту из них вылупятся цыплята.
– Три…
– Да не три, а тоже десять. Они снесут яйца,…
– Четыре…
– Перестань считать, ты меня сбиваешь! Мы их опять в микроволновку – и к концу дня у нас будет минимум 250 цыплят, не считая яиц, из которых они вылупились.
– То есть, у нас будет столько яиц, сколько куры не клюют?
– Точно, неси яйца! Ну, что, Мария, готовься, скоро я буду яичный король, а ты – яичная королева. А если бы у нас были дети, они были бы яичными принцами.
– Но у нас же есть дети!
– Какие же это дети? Это негодяи, сволочи, подонки… Им я как раз не дам ни песо, потому что… (Взрыв). Мария, что это?
– Это взорвалась микроволновка.
– А на сколько ты поставила яйца?
– На минуту.
– Все ясно, Мария. Цыплята вылупились из яиц максимум за 10 секунд, потом они стремительно выросли и превратились в кур, те начали расширяться – куры же при нагревании расширяются – а в нашей микроволновке тесно, она же МИКРОволновка…
– Да, помнишь, как ты напился и пытался засунуть меня туда? Ничего не получилось.
– Вот, а у меня редко ничего не получается, когда я хочу тебя куда-нибудь засунуть…
– Я придумала, Антонио! Нужно просто купить МАКРОволновку, и все туда поместится – и куры, и яйца, и даже я…
171.
– Антонио, Антонио, пойдем скорее в магазин, я там видела платье моего размера!... А что ты молчишь? Куда ты смотришь?
– Открой шире дверь, Мария, и заходи. Здесь, в квартире все расскажешь…
– Ну, слушай, платье роскошное, оранжевого… (Ба-бах!!!)
– Какая все-таки прекрасная была идея – поставить на дверь эту чугунную болванку. А то – нужно платье, нужно платье! А вот уже ничего не нужно, и все довольны. И главное – тихо. Осталось похоронить Марию и убрать трупы этих негодяев управдома, почтальона и соседа, которые зашли ко мне до Марии. Пожалуй, сожгу квартиру, так будет проще всего. Все равно в следующей серии все будет по-прежнему… ведь мы так полюбились народу…
172.
– Антонио!
– Что, Мария?
– Вот, смотри, здесь в газете «Мексика и жизнь» некролог. Эти негодяи пишут, что умер великий ученый Мигель Савио.
– А почему ты называешь их негодяями?
– Потому что они поздно опомнились? Написали о нем «великий ученый», когда он умер. Написали бы об этом, когда он родился!
– Что написали – «Умер великий ученый Мигель Савио»?
– Да нет, «родился великий ученый Мигель Савио, который откроет несколько новых физических законов, получит массу званий, премий и умрет в возрасте 62-х лет». Представляешь, как бы ему было приятно читать эту заметку, даже если бы ничего такого с ним не произошло?
– Но, ведь, только что родившись, он бы не мог это прочесть…уц
– Ты что, издеваешься надо мной? А сейчас, только что умерев, он что, может ее прочесть? Так что в этом смысле новорожденный Мигель Савио и только что умерший абсолютно равны.
– Да, ты как всегда права, Мария. Кстати, раз ты такая умная, может быть ты напомнишь мне, почему я должен ударить тебя сковородкой по голове?
– Ну, не знаю, может быть потому, что я толстая некрасивая глупая мексиканка с усами?
– Нет, сегодня, кажется, не поэтому, но, с другой стороны, чем не повод? Ну-ка, поворачивайся ко мне головой. (Удар). Все, день прожит не зря.
173.
– Антонио!
– Да, Мария.
– Вот что ты лежишь и ничего не делаешь?
– Я не лежу, Мария, я думаю.
– О чем?
– О том как хорошо лежать и ничего не делать. Такое прекрасное занятие, непонятно, почему за него не платят деньги. Я бы очень много зарабатывал.
– А за что же здесь платить?
– Ну, как? Все прекрасное стоит денег. Ты же платишь, когда ходишь в музеи или в театры.
– Ага, а ты вспомни, когда мы с тобой в последний раз где-то были!
– При чем здесь? Ну, хорошо, другой пример. Вон, Даная у Рембрандта лежит и ничего не делает. Знаешь, сколько она стоит?
– Ну, хорошо, давай ты сейчас встанешь и быстренько поможешь мне выбить ковер, а потом опять ляжешь и будешь много стоить.
– Ты что, Мария, с ума сошла!?? А вдруг эти негодяи опомнятся и наконец-то начнут за это платить? А у меня как раз прервался стаж!
– А что же мне делать с ковром?
– Ну, это очень просто. Возьми ковер, скатай его и положи на антресоли. Потом иди в магазин и под те деньги, которые мне вот-вот начнут платить, одолжи две бутылки текилы.