Мельница на Флоссе
Шрифт:
— Вы ангельски добры, — сказал Стивен, глядя на нее с восхищенной улыбкой, — особенно если принять во внимание, что ваша кузина, вероятно, унаследовала от своей матушки дар красноречия.
— Бедняжка тетя! Как жестоко с вашей стороны высмеивать ее! Не знаю, что бы я без нее делала. Она прекрасно ведет дом — гораздо лучше, чем чужой человек — и она была мне такой поддержкой во время болезни мамы!
— Охотно верю. Но она отнюдь не украшение общества. Куда приятнее, когда она присутствует незримо, воплотившись в свои кремовые торты и шерри-бренди. Я с дрожью думаю о том, что ее дочь, не обладая столь чудесной способностью, будет всегда присутствовать здесь во плоти — Эдакая толстая блондинка с круглыми голубыми глазами, которые она станет молча таращить на нас.
— О да! — торжествующе воскликнула Люси, хлопая в ладоши. — это точный портрет кузины Мэгги! Вы, наверное, видели ее когда-нибудь?
— Нет. Я только стараюсь представить себе, какой должна быть дочь миссис
— Надеюсь, этого не случится. И все же мне бы хотелось, чтобы вы заехали к Филипу и предупредили его, что завтра приезжает Мэгги. Филип знает, как к нему относится Том, и старается не попадаться ему на глаза. Если вы скажете, что я просила его не приезжать к нам, пока я ему не напишу, он все поймет.
— Мне думается, лучше будет, если вы напишете ему милую записочку, а я ее передам. Фил так обидчив, отпугнуть его очень легко, а вы сами знаете, какого труда нам стоило приручить его к вашему дому. Все мои попытки заманить его в Парк-Хауз кончались неудачей — видимо, он недолюбливает моих сестер. И только вы одна своим волшебным прикосновением умеете пригладить его взъерошенные перышки.
Стивен завладел маленькой ручкой, нерешительно тянувшейся к столу, и слегка коснулся ее губами. Крошка Люси испытала прилив гордости и счастья. Она и Стивен находились в той стадии влюбленности, которая составляет самую чудесную пору юности — пору первого пробуждения чувств, когда каждый уверен в любви другого, но решающего объяснения еще не произошло, и предугадывание взаимных признаний придает значительность любому банальному слову, случайному жесту, рождая трепет тонкий и восхитительный, как еле уловимый запах жасмина. Определенность, которую вносит помолвка, притупляет остроту восприятия: срезанный жасмин собран в пышный букет.
— Но, право же, можно только удивляться, как верно вы описали внешность и манеры Мэгги, — сказала коварная Люси, вставая и направляясь к письменному столу, — ведь могла бы она, например, походить на своего брата, а у Тома вовсе не круглые глаза, и он меньше всего склонен таращить их на вас.
— Я думаю, он пошел в отца и, кажется, горд как Люцифер. Но вот блестящим собеседником я бы его не назвал.
— Мне Том нравится. Когда я потеряла Лоло, он подарил мне Минни; и папа очень к нему благоволит. Он говорит, что Том — человек высоких принципов. Если бы не он, дядя умер бы, так и не расплатившись с долгами.
— Да, да, я слыхал об этом, и не дальше как на днях. Наши почтенные отцы, как всегда затеяв после обеда бесконечную беседу о делах, говорили и о молодом Талливере. Они собираются что-то сделать для него, он спас их от потери весьма значительной суммы, примчавшись каким-то чудесным образом, подобно Турпину, [84] и вовремя оповестив, что банк прекращает платежи или что-то в этом роде. Признаюсь, меня в этот момент клонило ко сну.
Стивен поднялся с кресла, перешел к роялю и стал перелистывать стоявшие на пюпитре ноты «Сотворения мира», [85] напевая фальцетом «Супружеское согласие». [86]
84
Турпин (ум. ок. 800) — архиепископ реймсский, прославившийся как отличный наездник.
85
«Сотворение мира»— оратория Гайдна (1732–1809) на сюжет поэмы Мильтона «Потерянный рай».
86
«Супружеское согласие» — дуэт из оратории «Сотворение мира»
— Идите сюда и споем это, — предложил он, увидев, что Люси встает с места.
— Как — «Супружеское согласие»? Но, мне кажется, Это не соответствует вашему голосу.
— Что за беда! Это вполне соответствует моим чувствам, а Филип находит, что в пении это главное. Я заметил, что те, у кого голос оставляет желать много лучшего, склонны придерживаться именно такого мнения.
— На днях Филип метал громы по поводу «Сотворения мира», — сказала Люси, усаживаясь за рояль. — Он говорит, что оно проникнуто таким сладеньким благодушием и льстивым притворством, словно написано по случаю дня рождения эрцгерцога.
— Чепуха! Филип ожесточен, как Адам, изгнанный из рая. Ну, а мы — Адам и Ева, пребывающие в райском блаженстве. Итак, порядка ради, начнем с речитатива; вы будете петь партию сопрано «В покорности я счастье, я гордость обрела».
— Нет, я не в силах уважать Адама, который так тянет каждую ноту, — промолвила Люси, принимаясь играть.
Бесспорно, пение вдвоем — это единственная возможность для влюбленных, отрешившись от страхов и сомнений, свободно проявлять свои чувства. Ощущение полной гармонии, возникающее, когда две низкие ноты, оправдывая ожидание, заполняют паузу между
— они искренне верили в то, что поют, ибо пели о себе.
— Ну, а теперь арию Рафаила, — произнесла Люси, когда они окончили дуэт. — Вы виртуозно исполняете «Допотопные твари».
— Как это лестно слышать! — сказал Стивен и взглянул на часы. — Ого, уже без малого половина второго. Впрочем, У меня хватит времени, чтобы спеть это.
Он с восхитительной легкостью взял несколько низких нот, изображающих тяжелую поступь животных; но когда певца слушают хотя бы двое, их мнения могут разойтись. Хозяйка Минни была в полном восторге, но самой Минни, которая при первых же звуках музыки, дрожа, забилась в свою корзиночку, эти громоподобные раскаты пришлись настолько не по вкусу, что она выскочила из своей крепости и позорно бежала в самый дальний угол, под шифоньерку, полагая, что именно там надлежит маленькой собачонке дожидаться Страшного суда.
— Adieu, «Супружеское согласие»! — окончив пение и застегиваясь на все пуговицы, проговорил Стивен. С высоты своего роста он несколько снисходительно улыбался сидящей у рояля маленькой леди. — Увы, мое блаженство не бесконечно, я должен во весь опор мчаться домой. Я обещал возвратиться к завтраку.
— Значит, вам не удастся побывать у Филипа? Хотя это не так уж существенно, в записке все сказано.
— Завтра вы посвятите, конечно, весь день вашей кузине?
— Да, у нас небольшое семейное торжество. Кузен Том приглашен к нам на обед, и бедняжка тетя впервые за долгое время увидит рядом с собой обоих своих детей. Это будет премило! Я только об этом и думаю.
— Но могу я появиться у вас послезавтра?
— О, непременно приезжайте! Я представлю вас моей кузине, хотя мне, право же, трудно поверить, что вы с ней незнакомы, так прекрасно вы ее описали.
— Ну что ж, прощайте.
В подобных случаях за этим обычно следует легкое рукопожатие, глаза на мгновение встречаются, и лицо юной леди расцветает румянцем и улыбкой, которые исчезают далеко не сразу после того, как захлопывается дверь; и она почему-то предпочитает ходить взад и вперед по комнате, вместо того чтобы спокойно сидеть и вышивать или еще каким-нибудь разумным образом совершенствовать свои таланты. С Люси по крайней мере все происходило именно так, и я надеюсь, вы не истолкуете превратно взгляд, брошенный ею мимоходом в висящее над камином зеркало, — ведь это вовсе не означает, что тщеславие одержало в ней верх над более благородными чувствами. Желание женщины убедиться, что она не была похожа на чучело все то время, пока длился визит, не выходит за рамки весьма похвальной предупредительности, проистекающей из благожелательного отношения к ближним. А в натуре Люси было так много этой благожелательности, что я склонен усматривать ее даже в мелких проявлениях эгоизма, подобно тому, как привкус голого эгоизма явственно чувствуется в мелких проявлениях благожелательности многих хорошо известных вам лиц. Вот и теперь, когда Люси, простодушно торжествуя, ходит по комнате и ее юное сердце взволнованно бьется от сознания, что она любима тем, кто занимает столь высокое положение в ее маленьком мире, карие глаза ее лучатся неизменной добротой, в которой бесследно тонут невинные вспышки тщеславия. Думы о возлюбленном еще потому наполняют ее счастьем, что они легко уживаются с милыми привязанностями и добрыми делами, которыми заполнен ее мирный досуг. Даже теперь мысль Люси со свойственной нашим мыслям способностью мгновенно перебегать от одного к другому — благодаря чему два потока чувства или воображения часто сливаются воедино, — отвлекаясь то и дело от Стивена, устремляется к неоконченным приготовлениям в комнате Мэгги. Кузину Мэгги будут принимать в их доме как знатную гостью и даже более — ведь стены ее комнаты украсят любимые гравюры и рисунки Люси, а на столе ее будет ожидать прелестный букет весенних цветов. И бедной тетушке Талливер, о которой всегда забывают, тоже готовится сюрприз — чепец самого отменного качества, а потом за нее поднимут сердечный тост; Люси нынче же вечером вовлечет отца в свой маленький заговор. Естественно, что у нее нет времени подолгу предаваться мечтам о собственной счастливой любви. С этой мыслью она направилась к двери, но остановилась на пороге.