Мелодия Секизяба (сборник)
Шрифт:
— Я не собираюсь жениться на вашей невесте, — заявил я, но отец отмахнулся от моих слов, как от мухи.
— Женишься. Невеста — лучше не бывает. Или, может быть ты вообще решил остаться холостяком?
— Нет, — ответил я. — Но невесту себе я выберу сам.
— Не желаю тебя даже слушать, — резко оборвал меня отец. — Как я сказал, так и будет. А теперь не серди меня больше, иди в дом. — И достав свой огромный клетчатый платок, которым он до этого протирал помидоры, отец демонстративно стал вытирать им лицо, давая понять, что разговор окончен. Мама, как всегда, выступала в роли миротворца.
— Ну, хватит вам, хватит. Ашир, сынок, не спорь с отцом, видишь, он нервничает. Поллы-джан, дорогой, не шуми, успокойся.
— С каких это пор дети указывают родителям, как им поступать, — бурчал отец.
— Вот именно, — поддакнула мама. И снова умоляюще обратилась ко мне: — Ашир-джан, дорогой… — и она погладила меня по плечу. «Разве ты не знаешь, что отец и я думаем только о твоём счастье. — На глазах у неё появились слёзы. — Ведь ты у нас единственный…
Я готов вытерпеть любые муки, только не слёзы. И вообще я впервые осмелился открыто перечить отцу, так что чувствовал я себя не совсем хорошо.
— Я не хотел тебя обидеть, отец, — сказал я.
Отец громогласно высморкался всё в тот же платок.
— Так-то лучше, — ответил он, чувствуя себя победителем. Ему ещё надо было какое-то время, чтобы успокоиться. — Это ты всё, — напустился он на маму, — всё ты. Вот и сейчас тоже — единственный, единственный. Очень плохо, что единственный, что нет у него ни братьев, ни сестёр. Не задирал бы так нос.
— Вот именно, — по привычке поддакнула мама.
— То-то и оно, что «вот именно».
— Успокойся, Полы-джан, успокойся. — И мама гладила уже рукав отцовского халата. — Ты же видишь, какой он послушный, наш Ашир. А тебе вредно волноваться, опять поднимется давление, глаза будут болеть. Давай уж поедем.
— Поедем, поедем, — проворчал уже почти остывший отец. — Тебе, женщина, кажется, что это осёл — сел и поехал. Надо сначала двигатель прогреть, ясно, тебе. — И отец неторопливо достал из кармана ключи от машины. Послушав немного, как работает двигатель, он сказал уже вполне добродушно: «Слава богу, не дом — полная чаша. Даже если завтра помру, хватит вам всего до самой смерти».
— Это ты золотые слова сказал, Поллы-джан, — поддакнула мама, заботливо стирая последние пылинки с машины кончиком своего платка.
Отец совсем отошёл.
— Да, Сона, вот что значит крепкая семья. Вот и для Ашира хочу того же — чтобы с самого начала крепко стоял на ногах. А если он этого не понимает, тем хуже для него. Когда поймёт, спасибо скажет.
Он посмотрел на прибор, показывающий температуру воды.
— Пусть ещё минуту погреется, — сказал отец и включил приёмник, из него, словно только того и дожидалась, понеслась развесёлая и удалая мелодия песни «Кейпим кок». Отец подпевал исполнителю с видным удовольствием:
Счастья ждал совсем недолго, Приобрёл недавно «Волгу»…Может быть, он полагал, что песня сложена специально для него… Он прибавил звук, запел ещё громче и даже стал незаметно для себя подпрыгивать и пританцовывать, как молодой петушок, за чем и застала его тётушка Огульсенем, совершенно
Седые волосы тётушки Огульсенем выбились из-под платка, когда она вежливо поклонилась родителям, а те так же вежливо ответили ей.
— Салам алейкум — доброго здоровья, дорогие мои…
— Валейкум эссалам, сватья. Добро пожаловать к нам.
— Вах-вах-эй, — начала она издалека. — Посмотрю на вас — душа радуется: и молоды, и здоровы, и богаты. А я вот хоть и живу недалеко от вас, еле дошла. Ноги ломит, сил нет.
— Мы всегда готовы помочь тебе, сватья. Всё, что есть в нашем доме — твоё. Когда надо — только скажи, привезём на машине.
— Нет, это не для меня. Я уж как-нибудь. Слышали, что вчера произошло? Один шофёр из Геок-Тёпе сел пьяным за руль, наскочил на столб и прямо насмерть. — Заметив, что отец недовольно нахмурился, она тут же прибавила: — Не о вас, конечно, речь, тьфу, тьфу, тьфу, просто к слову пришлось. Да упасёт вас бог от несчастий. Просто я до смерти испугалась, узнав, что машина такого же цвета, как у вас. Всю ночь не могла уснуть.
— Ладно, сватья, не будем об этом, — остановил её отец. — Я всё-таки думаю, что у нас с вами есть и другие разговоры. Или нет?
— Есть, Поллы-джан, есть, конечно. Мы советовались всей семьёй, даже родственников из Ашхабада пригласили. Семья ваша хорошая, уважаемая, зажиточная, и мы решили принять ваше предложение. Теперь дело, дорогие мои, за вами. Не скупитесь, берите деньги, да подарки, халаты и платки и всё остальное — милости просим в дом невесты.
Я и не предполагал, что планы отца зашли так далеко. Я-то знал, что скорее уйду из дома, чем стану подыгрывать родителям в той игре, которую они затеяли без меня, и всё-таки мне было интересно, неужели отец, мой отец, всерьёз может вести все эти переговоры о неведомой мне невесте и думать, что в наше время может быть так, как было пятьдесят или сто лет назад. Из своего окна я видел, как отцу не стоится на месте.
— Ни о чём не беспокойся, сватья, — гордо ответил мой отец. — Деньги у моей Соны — как пыли под под ногами. Да и вообще она у меня молодец.
Мама так и засветилась от похвалы.
— Вот именно, — повторила она. — Как пыли. А кроме того, у нас и жених — чистое золото, дороже всех денег на свете. Любая девушка будет счастлива, заполучив такого.
Это было очень похоже на базарные торги, где каждый продавец нахваливает свой товар. Можно было бы только посмеяться над всем этим, если бы товаром вдруг не оказался я сам.
— Кто говорит, что ваш парень плох? — удивилась тётушка Огульсенем. — Но наша девушка — это… это… — Она закатила глаза и зачмокала губами, словно не находя слов. — За такую, сколько не давай калыма, сколько не неси подарков — не прогадаешь, приведя такую в дом. Свежа, как утренняя роза, невинна, как только что вылупившийся цыплёнок. А уж работница, а уж искусница. И во всём и всегда — впереди, и во время посева и во время уборки. А какие ткёт ковры, какие вышивает тюбетейки. И никуда без меня ни шагу. Парни просто глаз с неё не сводят, любой голову бы отдал, чтобы в женихах оказаться.