Мелодия Секизяба (сборник)
Шрифт:
— М-м-м-м…
— Поняла, что я с тобой сделаю?
— Да, отец.
— Тогда убирайся. И чтобы три дня не смела выходить из дома. Никуда.
Во время всего этого разговора Кертык неподвижно стоял в углу. Лицо у него горело от пощёчины Сельби, всё тело горело от прикосновения к ней. Теперь он уже угрюмо смотрел ка Махтума, вразумлявшего старшую дочь, и в голове его, не оформляясь ещё окончательно в план, зрели мысли, которые не предвещали хозяину этого дома ничего хорошего. «Прикончить учителя, а потом заодно и этого кабана. Зачем
И он погрузился в сладостные мечты, которые прервал хозяин, немало удивившийся бы, получи он представление о мыслях своего гостя.
— Что будем дальше, делать, Кертык?
— Теперь всё зависит от тебя. Сумеешь ли ты, удержать свою дочь дома.
Ты слышал, что она говорила?
— Слышал. Но я ей не верю.
— Я не спущу с неё глаз. Пока не закончим все дела, она не сделает ни шагу отсюда.
— Смотри. Ведь я уеду, а ты останешься…
— Будь спокоен, всё будет хорошо, Кергык.
За окном, предвещая рассвет, загорланили петухи. Кертык поднялся. Пора было уходить. Махтум вышел первым, взял собаку за ошейник, махнул рукой. Кертык быстро пересёк двор и через минуту исчез среди тутовых деревьев, А Махтум вернулся в дом. Беспокойство не покидало его. Несколько раз он напоминал Сельби, что Кумыш не должна выхолить из дома, сопровождая свои слова проклятьями и угрозами, и сам, не довольствуясь этим, чуть ли не каждое четверть часа проверял, на месте ли она. Можно себе представить его ярость, когда позвав её в очередной раз, он обнаружил, что Кумыш исчезла. Тут уж досталось всем — и детям, и Сельби, и старшей жене, которая так некстати отправилась навестить своих родителей.
— Куда подевалась эта дочь шайтана? — кричал Махтум и тряс Сельби так, что у той моталась голова. — Где она, где?
Сельби этого не знала. Тогда Махтум отправил всех детей по аулу, наказав без Кумыш не возвращаться, а сам торопливо стал седлать кобылу, а оседлав, вскочил на неё и взмахнул хлыстом. В несколько минут он добрался до школы, но школа была закрыта на огромный замок. Тогда новая порция хлыста привела кобылу к дому учителя Сары, где его старая мать, сидя у покосившейся двери, теребила шерсть. Махтум спросил её сурово, не пробегала ли здесь его старшая дочь.
— Кажется, её зовут у тебя Кумыш?
— Кумыш, чтоб ей помереть в колыбели. Ты её видела?
— Хорошая у тебя дочь, Злюка, — спокойно ответила мать учителя Сары. — Но сегодня я её не видела.
И снова кобыле досталось плёткой.
А Кумыш в это время, что было сил, напрямик бежала к школе. Она бежала по тропке, поросшей тутовником, и едва не столкнулась с ишачком, который тихо трусил себе, понукаемый мальчиком такого же возраста, что и Кумыш. Кумыш очень торопилась к школе, быть может там она найдёт кого-нибудь из комсомольцев. Она уже пробегала
— Куда ты так несёшься, Кумыш? Уж не в школу ли?
— В школу, — сказала Кумыш, чуть придерживая свой бег.
— Но ведь учителя нет. И школа закрыта.
— Как закрыта? Совсем-совсем?
— Совсем-совсем.
— Что же мне делать, Байры?
В голосе Кумыш было столько отчаянья, что Байры поневоле заинтересовался.
— А что случилось, Кумыш?
Кумыш подошла к Байры вплотную и сказала ему на ухо:
— Они грозятся убить учителя Сары.
— Кто? — спросил Байры. — Кто грозился?
— Этой ночью к нам приходил один человек. Очень плохой. Он приехал из Ирана специально, чтобы убить нашего учителя. Он и сказал.
— Коллу же он сказал? Тебе?
— Нет, моему отцу. Они вдвоём сидели и разговаривали о том, как лучше убить нашего учителя. Потом тот человек ушёл к дороге, по которой учитель всегда идёт со станции. Там он его подкараулит и убьёт.
Несмотря на то, что Байры было всего двенадцать лет, он казался совсем взрослым — во всяком случае Кумыш. Недаром учитель Сары именно его назначил старостой класса. Он был рослым и смелым мальчишкой и соображал он тоже быстро. Он спрыгнул с ишачка и привязал его к тутовому дереву.
— О чём они ещё говорили, Кумыш?
Торопясь и перебивая саму себя, Кумыш, как могла, рассказала Байры всё, что она теперь знала.
— Отец сказал, что если я кому-нибудь проговорюсь, он вырвет мне язык. И ещё я должна весь день сидеть дома, а то он поймёт, что я куда-то бегала. Что делать, Байры, придумай!
Байры задумался. В это время вдали показался всадник, в котором Кумыш сразу же узнала своего отца. Оцепенев, она только сказала упавшим голосом:
— Сейчас он меня убьёт.
— Спрячься в тутовнике, — сказал ей Байры. — Быстро.
Когда Махтум, поравнявшись с ним, придержал кобылу, на тропе не было никого, кроме мальчика, старательно поправлявшего седло у своего ишачка. Лицо мальчика показалось Махтуму знакомым и он спросил:
— Ты кажется учишься вместе с моей Кумыш?
Мальчик кивнул.
— А ты её случайно не видел сегодня?
— Ведь школа закрыта, — сказал Байры.
Махтум подозрительно взглянул на него, хотел ещё что-то спросить, но махнул рукой и тронул поводья. Когда он скрылся из глаз, Байры позвал:
— Кумыш, выходи.
— Куда он поехал? — спросила Кумыш.
— В сторону железной дороги. Давай сделаем так: ты беги скорее домой и говори, что весь день никуда не выходила. А я сделаю всё остальное. Ну, беги.
И Кумыш со всех ног припустила домой. А Байры повернул своего ишачка и потрусил вдоль Ханского кяриза к разъезду, на котором всегда выходил, приезжая из Ашхабада, учитель Сары. Каково же было его изумление, когда он увидел привязанную к колышку кобылу Махтума. А затем и его самого. Увидев Байры, Махтум свирепо уставился на него.