Меловой крест
Шрифт:
помощнички работали под страхом смерти, было бы еще лучше.
Не знаю…
Думаю, это слишком.
Хотя…
Трубачев уверен, что Булгакову вряд ли удались потрясающие, очищающие и освежающие душу последние страницы его бессмертного романа, если бы он, врач по образованию, не знал со всей определенностью, что скоро умрет.
Занятная параллель, не правда ли?..
Вообще,
Наряду с заявлениями вроде "я и мой народ", "я знаю, чего хочет мой народ", "русский мужик слышит меня", он принялся рассуждать о будущем России, о нравственном состоянии нации, о литературе, театре, кино, поэзии, телевидении, музыке, науке, молодежи, космосе, в общем обо всем том, о чем не имеет ни малейшего представления и с чем ему не терпится — как он говорит — "разобраться"…
Судя по всему, у него далеко идущие планы, они не ограничиваются сегодняшним днем. И Трубачев мечтает везде установить свой порядок.
"Не может быть никакой демократии в России, — убежденно говорит этот плешивый мудрец. — Все решает твердая рука патриотично настроенного лидера. И поменьше сложного! Народ кормится простыми истинами. И в жизнь их надо проводить с помощью средств массовой информации, к которым теперь с полным правом можно причислить всю современную литературу.
Прав был великий пролетарский писатель, литература должна быть понятна! И понятна сразу, сходу! Вот возьмите, например, Набокова. Он так засекретил всё в своих романах, что его перестали читать. Перевелись любители задумываться. Им на смену пришел массовый читатель, требующий простого, внятного, доступного чтива.
И я дам ему это чтиво! Это будет что-то вроде комиксов. Я до предела понижу интеллектуальный уровень общества. Чем глупее люди, тем легче учить их правильной жизни. Литература должна быть ясной, простой, элементарной. Смысл, который вкладывает автор в свое произведение, должен мгновенно доходить до сознания читателя.
И тут мои девочки вне конкуренции! Уж они-то, уверен, не подкачают! Они так набили руку в этом деле, используя при создании своих шедевров лишь словарь для школьников младших классов, что на их книгах уже учатся студенты журфака.
И скоро не надо будет тратить энергию и деньги на то, чтобы искусственно понижать уровень читающей публики. Он будет понижаться сам. Процесс уже идет. И этот процесс необратим.
Жаль, что ваш покойный приятель придерживался иного мнения. Он погиб в бою с куда более сильным противником. Ибо этот противник не соблюдает никаких правил, а Король их придерживался. Ну почему он был так глуп? Не желал перестраиваться, не желал подлаживаться. Верил в конечную победу справедливости. Глупец…
Еще никто не выигрывал в борьбе с беспринципностью, пошлостью и ложью. Ему бы понять это… Он мог принять участие в создании новой
Трубачев носит теперь черный парик, и он отпустил усики. Он как две капли похож на известного политического деятеля середины двадцатого века, позорно прославившего свое грубое имя самой страшной в истории человечества войной и поголовным истреблением у себя на родине и в завоеванных странах представителей вечно гонимого великого народа.
Трубачев страшен несокрушимой уверенностью в своем праве решать всё и за всех единолично.
Его бизнес-машина завертелась после смерти Юрка с удесятеренной скоростью, завалив отечественный рынок красочно упакованным низкопробным товаром.
Теперь мне ясно, какими наивными выглядели попытки моего покойного друга зацепиться за великих предтеч. Никому, как оказалось, это теперь не нужно… Куда подевались любители интеллектуального чтива, несколько оживившиеся при появлении произведений Юрия Короля?..
Наладив гигантское производство большого количества нарезанных в четверку листов бумаги разного формата, напечатанных и собранных вместе, переплетенных и склеенных клейстером, господин Трубачев не успокоился и тут же нашел себе новое занятие.
Он с детства обожал эстраду.
Решив монополизировать это перспективное в финансовом отношении дело, он с моей помощью (вот когда я с удовольствием применил на практике свой дьявольский дар сглаза!) спровадил на кладбище десяток самых влиятельных заправил шоу-бизнеса, диктовавших моду на эстраде и телевидении.
Установив в этом заповеднике безвкусицы свое безоговорочное господство, он незамедлительно поменял кумиров, набрав новых исполнителей, среди которых первым номером стал его собственный сын.
Публика, как он и ожидал, ничего не заметила.
А Трубачев, почесав голову под париком, задумчиво сказал: "Странно устроен человек, в его любимом "Спартаке" может не остаться ни одного игрока из прежнего состава, в ней вообще могут играть только черномазые "варяги" из стран Латинской Америки, а он все равно будет истово болеть за родной клуб".
По моей подсказке Виталик взял сценический псевдоним двух своих предшественников, причудливо объединив их фамилии и создав лингвистическое новообразование, звучавшее весьма убедительно и которое я здесь не привожу лишь потому, что оно и так всем хорошо известно.
Выступая на сцене, Виталик все делает точно так же, как делают на эстраде исполнители популярных песенок уже великое множество лет, то есть прыгает как обезьяна, размахивает руками и разевает рот, изображая пение.