Мемо
Шрифт:
И только Поль подумал об этом, как ему вдруг показалось, что за его спиной раздался смех Изабеллы. Он резко обернулся. На улице никого не было, кроме регулировщика около префектуры. Регулировщик подозрительно уставился на Поля.
Поль, нахмурившись, пошел дальше. Переходя через улицу, он чуть не угодил под машину. Потом снова посмотрел назад. У него было такое впечатление, что его в последний момент кто-то удержал.
Полю снилось, что он пьет чай с Изабеллой. Все шло как нельзя лучше, только вот взгляд у Изабеллы был какой-то стеклянный и в
– Ты сделаешь, что я хочу,– произнесла она, не пошевелив губами.
– У тебя чай остыл,– сказал Поль.
– Я еще холоднее, чем чай,– возразила Изабелла.
– Что я должен сделать?
– После узнаешь. И я не советую тебе отказываться. Я люблю тебя по-прежнему, ведь говорят же, что любовь сильнее смерти. Но так могут думать только живые. На самом деле сильнее смерти жизнь. И я не хочу оставаться мертвой.
– Ты же не всегда мертвая. Бывают минуты, когда ты живая.
– А я вообще не хочу, чтобы были такие минуты, когда я мертвая. Смерть оставляет свой отпечаток. Та, что сейчас с тобой говорит, совсем мертвая.
– Ты говорила, что не веришь в призраков.
– Не помню, чтобы я такое говорила. Но в одном случае они существуют. Я знаю это с тех пор, как сама стала призраком.
– Что это за случай?
– Еще узнаешь. По крайней мере, если не захочешь быть со мной заодно. Тогда я тебя прикончу, как однажды уже пыталась сделать и как убила Мариетту.
– Но Мариетта тоже не всегда мертвая.
– Знаю. Но когда ей ожить, зависит от меня.
– Почему ты ее убила?
– Под руку попалась.
Полю пришлось выплюнуть чай, который он чуть не проглотил: в чашке была кровь.
– А Венсан, он есть или его нет?
– Выбрось из головы Венсана.
– Как это выбрось, я его отец!
– Это мы еще увидим.
– А зачем было стрелять в меня и в себя?
– Затем.
– Если ты меня по-прежнему любишь, то почему каждый раз, появляясь, ты делаешь такие страшные вещи?
– Мертвые всегда неуклюжи, когда знают, что они мертвы. Еще больше, чем живые, которые, когда тонут, тянут под воду и своего спасителя. Я не хочу оставаться там, куда попала. Это значит быть нигде. В полном одиночестве.
– Да вас там должно быть тьма-тьмущая.
– Я одна. Одна. Только у меня такое положение. Все остальные совсем исчезли. От них ничего не осталось. Я же сознаю, что не существую. Это страшно. Помоги мне, Поль, помоги!
Голос ее звучал все громче, переходя почти в вой:
– Поль! Поль! Помоги!
Он проснулся холодный как мертвец, с пересохшим горлом.
В лаборатории Поль работал как одержимый. Именно как одержимый, делая вещи непонятные и на первый взгляд непоследовательные. Дармон и Жинесте порой встревоженно переглядывались. Но вопросы задавать не решались.
Время от времени Поль прекращал работать и, как казалось со стороны, надолго задумывался. На самом деле он ждал знака, который подскажет ему, что следует предпринять. Каждый раз он получал этот знак и с прежним усердием принимался за работу.
На следующий день его коллеги стали выказывать беспокойство.
– Ну как, дела идут? – осторожно поинтересовался Жинесте.
Поль странно улыбнулся.
– Идут,– только и ответил он.
– Ты не сочтешь бестактным, если я спрошу, что это ты сейчас отмеряешь?
– Да нет, я ничего не отмеряю. Просто хочу обнаружить продукты метаболизма в мозгу Миноса.
Жинесте бросил взгляд на крысу, в одиночестве живущую в клетке после смерти Тессея.
– А…– протянул он озадаченно.
Поль не стал объяснять, что эти самые продукты образовались в результате распада вещества, которое он введет Миносу через час, так как разрабатываемое им соединение походило на недавно открытые частицы, способные двигаться против временного потока. Если бы коллеги только узнали, какое вещество он взялся синтезировать, этого уже было бы достаточно, чтобы его скрутили и отправили в лечебницу Карлена. А если бы он еще признался, что столь нелепым делом занимается под руководством призрака, голос которого слышит у себя в голове, это бы их окончательно удручило и они для его же блага вообще не дали бы ему ничего делать.
И однако он совершенно явно обнаружил эти самые следы распада, хотя крысе с утра ничего не давали, кроме воды.
Улучив минуту, когда Дармон и Жинесте занялись своими делами, Поль ввел Миносу полученное им вещество. После этого каждый час брал пробы мочи у животного, но ничего в них не нашел.
Тогда он снова взялся за изучение молекулярной структуры, выделение самого соединения и очистку побочных продуктов. Предстояло еще найти производное, продукты разложения которого появляются с большим опозданием, через недели, месяцы… до его введения, разумеется.
Рядом с ним возник Дармон.
– Сюрприз нам готовишь? – спросил он, предупредительно улыбаясь.
– Надеюсь,– ответил Поль, не поднимая головы. Дармон и Жинесте отошли пошептаться. Но Поль заметил это. Направился прямо к ним и без обиняков заявил:
– Я еще в своем уме и не делаю втихую взрывчатку, чтобы снести с лица земли больницу. И не такой я больной, как вы думаете. Потерпите немного, и я сам вам скажу, получилось у меня или нет. Но умоляю, дайте мне спокойно работать.
Стоило ему повернуться к ним спиной, как Дармон с Жинесте обменялись взглядами, в которых сквозило сочувствие, смешанное с беспокойством.
На третий день Поль после сушки получил кристаллы, очень красиво отливавшие зеленым. Его коллеги пришли полюбоваться, и вид у них был преувеличенно заинтересованный, как если бы они смотрели на бумажный кораблик, который смастерил ребенок. Деланно улыбаясь, они кивали головой в знак одобрения.
– Я говорил с Карленом,– тихо сказал Жинесте. Поль холодно взглянул на него.
– Ну что, он тебя успокоил? Жинесте смутился.
– И да и нет. Он думает, что, когда человека постигло горе, ему полезно уйти в работу. Но все-таки хорошо бы нам знать, что ты там такое пытаешься получить.