Мемориал
Шрифт:
Прошло несколько мгновений. Асфалион опустил щит.
— Ну что ты дёргаешься? — раздражённо обратился к нему Одиссей. — Напугать, что ли, нас хочешь?
— Задёргаешься тут… — буркнул Асфалион. — Вчера одного из наших в спину стрелой хлопнули. Насмерть.
— Шальная?
— В том-то и дело, что нет. Похоже, били в упор. Кто-то в стан пробрался.
— Наконечник смотрели?
— А то… Троянский.
— Мм… То-то все постовые сегодня взбодрились.
И снова, словно во сне, поплыли таинственные очертания палаток, дотлевающие кое-где на земле угольки костров, похожие на красные звёзды, и созвездия, похожие на разгорающиеся белые костры.
Две чёрные тени стали вдруг на пути.
— Кто идёт? — крикнул микенец.
— «Ахайя», — раздался знакомый старческий голос. — Оставь свой меч в покое, Атрид!
— Нестор!
— Кому же ещё быть? Я да мой верный телохранитель. На совет направляетесь?
— Направляемся.
— Мы будем говорить об Ахилле, не так ли, о сын Атрея? — вкрадчиво спросил Нестор.
— Твои глаза видят скрытое. Ты прав. Речь пойдёт об Ахилле.
— Это будет нелёгкий разговор… — вздохнул геренец.
— Полагаю, Агамемнон подготовился к нему, — вмешался Одиссей.
— Полагаю, мы все к нему подготовились, — отозвался старик. И Нестор с Одиссеем понимающе глянули друг на друга.
В отдалении показался уже огонь у шатра Агамемнона, как Нестор вдруг спросил:
— Как ты думаешь, Калхас придёт на совет?
— Вряд ли, — отвечал Менелай. — Да ты и сам знаешь, что они страшно не поладили после ссоры брата с Ахиллом. Брат и не прочь пойти на попятный, да Калхас ему не поверит.
Одиссей погладил свою вьющуюся бороду:
— А нужно бы, чтобы Калхас пришёл. Старик своё дело знает…
— Может быть, сходим к нему? — предложил Нестор. — Хотя, говоря откровенно, не хочется опять идти по темноте. Я нутром чую опасность. Как будто кто-то меня выцеливает.
— И ты тоже? — спросил Асфалион. — Выходит, и у тебя душа не на месте?
— Эх, дружище Асфалион! Если бы мы нутром угрозу не чуяли, то мы сейчас с тобой не стояли бы тут и не рассуждали. Это ведь одни безмозглые юнцы прутся, не соображая куда.
— Ладно. Идите к Агамемнону, — сказал Одиссей. — А я один к гадателю отправлюсь. Если Афина поможет — уговорю его.
— Ну, уж нет! Идти, так всем! — и Нестор шагнул к Одиссею, а вслед за ним отправился и Менелай.
Втроём они пошли через лагерь, настороженно вглядываясь в неверные тени. Телохранители следовали чуть поодаль.
— Погодите! — Нестор хлопнул себя по лбу. — Ну, мне-то, старику, простительно. А вы двое как могли забыть?
— А что? — недоуменно взглянул микенец. А Одиссей плюнул наземь. — Мне шлем к битве надевать уже не надо. И так голова медная. Да и ты, Менелай, хорош. Неужели забыл, что Калхас перенёс свою палатку после ссоры с Агамемноном?
— Выходит, мы идём на старое место, где гадателя уже нет… — Менелай потёр лоб. — Клянусь Мнемосиной! Ну и ночь сегодня! Скажи, Нестор, тебе не кажется, что это уже однажды было, вот этот наш ночной путь?
— Кажется, о сын Атрея. И не только в эту ночь… И от этого мне не по себе. Я уже давно чувствую, что дело неладно. Проклятие! Кто это нас всё время разглядывает?!
— Как душно! — простонал Менелай. — Как перед грозой!
И тут из густой тьмы что-то загудело, словно сама чернота, сам воздух — стали плотью, обрели мощь и звук. И померещилось вождям, что они стоят посреди большой каменной площади, обсаженной чёрными деревьями, и поверхность площади зыбилась и напрягалась, словно хотела сбросить эти уродливые чёрные деревья. Но наваждение продолжалось только миг, или даже одну шестую часть мига (и всё же достаточно, чтобы на эту одну шестую часть — остолбенеть).
— Вы видели?! — вскричал Менелай.
— Чёрная бездна… — прошептал басилевс итакийский. — Чёрная агора посреди Аида!
— Нет, вожди… Мы сейчас увидели дверь в другое время и в другую страну, — сказал Нестор.
— Что ты говоришь, старик? — взглянул на него Менелай. — Разве может быть «другое время»?
— Ты думаешь, нет? — спокойно спросил его Нестор.
— Слушайте, вожди, а не взять ли нам правее? — предложил Одиссей.
И они действительно обошли то место, где сейчас было, а потом исчезло видение.
И тут соседний часовой вдруг закричал коротко и грозно:
— Стой! — и, не дожидаясь ответа, пустил стрелу, и вожди видели, как мелькнуло белое оперение.
— Ну что ты стреляешь, не дожидаясь ответа? — спросил Одиссей. — А если это свой? Ну что, попал?
— Должен был попасть. Я их видел. Это не наши.
— Почему?
— Наши так не одеваются. Одежда, облик, выговор — всё другое. Нелюдь!
— А ну пошли, посмотрим, — Менелай двинулся в сторону вала, ограждающего лагерь. — Ну и что? — обернулся он к часовому.
Ничего не было. Ни трупа, ни даже стрелы.
— Богатый ты парень! — съязвил Одиссей. — Стрелы в небо пускаешь. Похоже, у тебя боевой бронзы — завались.
— В какое небо! — заорал часовой. — Я точно бил! По крайности она в ограду должна была попасть.
— Ну так где же она? — усмехнулся Менелай.
— Оставьте его, вожди! — резко сказал Нестор. — Эту стрелу не здесь надо искать. Пошли скорее отсюда.
Но, едва лишь они отступили, уходя от наваждения, как вновь их остановил крик часового.
Ощущение повторяемости стало невыносимым.
— Да что ж это такое! — Одиссей в сердцах ударил по рукояти меча. — Что мы, как слепые, бродим по кругу?!
— Как будто кто-то водит нас, — мрачно добавил Атрид. — Но кто водит? Воля Богов? Демоны? Эта проклятая нездешняя тьма?
— Ага! Наконец-то я вас нашёл! — раздалось из темноты.
— Диомед?!
— Ты узнал меня, Одиссей! С тобою Менелай и Нестор, так?
— Да.
— Ну что, идём к Агамемнону?
— Мы решили заглянуть сначала к старине Калхасу.