Мемориал
Шрифт:
— Мы не могли подойти раньше, царь. Мы давно подбирались к побережью, но там стояли корабли ахейцев. Слава Богам — вы начали наступление, и варварам стало не до нас; мы подошли, когда стемнело.
— Да, да… В тяжёлые дни привелось нам свидеться. И кто знает, сколько времени отвели нам Боги!
— А ведь мы предупреждали вас, — грустно сказал египтянин. — Мы советовали не доверяться посулам восточных соседей. Много ли они помогли вам?
— Но согласись, друг мой, у вашей страны ещё меньше возможностей поддержать нас, — улыбнулся Приам. — Скажи мне: ты приехал как посол или как гость?
— Я приехал, как жрец Всемогущего Озириса. Неожиданность вашей просьбы не позволяет божественному царю самому вступить в переговоры. Но наш Храм на бреге Великого Устья, древний Храм Умирающего и вечно Воскресающего может сам позаботиться о вас. Мы давно следим за вами, уже многие сотни лет; мы следили за вами, когда вы ещё только начинали завоёвывать этот Холм, когда вы ещё были детьми. И нам грустно наблюдать ваше угасание; да не допустят этого Всемогущие! Одно скажу: мы готовы взять ваши вещи и отдадим их по первому требованию, независимо от того, устоит Илион, или права предъявят беженцы из него.
— Это очень хорошо, — кивнул царь. — Нам надо торопиться. Пойдём, друг мой. Я покажу тебе сокровищницу Трои.
Они оставили царский покой, Приам закрыл тяжёлую дубовую дверь и зашаркал вперёд, посвечивая глиняной лампой, а египтянин поплёлся вслед. И шли они по низкой галерее, потом свернули и направились по другой, со сводчатым потолком. Аменаа с интересом глянул вверх: на родине таких не встречалось.
Пространство, по которому они шли, странным образом напоминало раковину, закрученную по спирали. И внутри этой огромной каменной раковины, в глубине её, спускались две тени: где-то в сердцевине гулкого укрытия таилось драгоценное золотое ядро.
На следующем переходе они остановились. На посту стоял воин-троянец, а рядом с ним, в нише, сидела девушка и перед ней горела на полу зажжённая лампа.
— Это Кассандра, — сказал Приам. — Она поможет нам.
Гость не сдержал удивления.
— Ты Кассандра?! Тебя невозможно узнать!
Девушка тихо рассмеялась, поднимаясь и подхватывая лампу.
— Ещё бы! Странно было бы, узнай ты меня. Я пойду впереди?
— Да, — согласился Приам, и заковылял за ней, стуча посохом.
Так они шли, точно в подземном царстве, и впереди жёлтым цветком горел огонь в руке Кассандры. Приам говорил своему спутнику, который кутался в плащ и поёживался, то ли от ночной прохлады, то ли от мглы незнакомых стен:
— Я люблю эту крепость, Аменаа… Знаешь, много пришлось мне всяких мест повидать, но нигде не встречалось такого уюта. Здесь всё под рукой, и в любую минуту найдёшь, что нужно. Ты входишь в Город через Скейские ворота, и вот рядом — каменная лавка, что стояла здесь веками, и в ней ты можешь получить чашу разбавленного вина и кусок лепёшки, так же, как твой прадед. Ты идёшь по улице и видишь на истёртых колеях очередь женщин, которые с кувшинами встретились у глубокого колодца. Они шушукаются и болтают так же, как их прабабки, и не думают о седом Хроносе, который смотрит на них из этого колодца и из этих переулков. И жизнь здесь более тёплая и более плотная, чем в иных землях. Скот и птица, лошади и люди: С начала осады тут стало ещё плотнее, но не теснее, нет. Видишь ли, каждая семья — это особый мир. А здесь они сочетаются; стоит лишь выйти за порог и — в двух шагах от тебя — дверь в другую вселенную, протянул руку — ещё одна дверь, обернулся — и третья: Взрослые и малыши спят, словно пчёлы в улье, очаг ещё хранит тепло, горит лампа на полке с каменными божками… И седой Хронос идёт илионскими переулками.
Вот уже много дней меня преследует этот непроходящий разговор. Стоит лишь закрыть глаза — и снова видишь огонь в руках безумной девушки, и тени двух стариков на стенах галереи. И это никак не кончается! Только глоток ледяного вина освобождает мозг. Но лишь чуть проходит хмель — ты задумываешься — и вот снова они рядом. А когда засыпаешь, эта беседа обретает реальность, и я иду за ними след в след, в глубину, слева направо, и мы всё никак не можем прийти. И седой старик — Время — всё смотрит на нас сквозь холодные звёзды. И страшишься наступления темноты, и не хочется ложиться, но нельзя же совсем не спать: И снова — ночь. И снова — каменные стены.
— Каменный муравейник: — согласился Аменаа, пожимая плечами. — Но как вы здесь умещаетесь?
— Можешь удивляться, но никто никому не мешает даже сейчас, когда столько народу отовсюду сошлось. Может быть, это — от каменных стен? Камень надёжно отделяет даже самый малый закуток. Всегда можно уединиться.
Они пришли. Воин отступил, давая дорогу. Приам и Кассандра поставили свои светильники на пол и начали возиться со сложным потайным засовом, ключ от которого Приам захватил с собой.
Отодвинулось что-то за окованной деревянной дверью, её тёмное полотно ушло в глубину, и открылась Сокровищница. Вступили в гулкий тёмный покой и затворили за собой дверь. Туго, нехотя — она подалась и закрылась.
И засов замкнул её.
— Очнись! Да очнись же! — сказал кто-то, и я почувствовал, как меня дёргают за рукав.
— Да он лунатик! — сказала Виола с польским акцентом, который вдруг выделился в гулком подземелье.
— Лунатики белым днём по Коломне не ходят, — мягко возразила Ирэн. — Они ходят ночью. Это не лунатизм, Виола. Это ясновидение.
— Кто здесь ясновидящий? Этот наш чумовой литератор?
— Ты дура, Виола. Говорю тебе — он ясновидящий. Что ты видишь, Август?
— Подземелье! Это сокровищница Трои, она вся уставлена сундуками. Здесь Приам, Кассандра и этот, египтянин, как его?..
— Сокровищница Трои в Маринкиной башне, — кивнула Виола. — Очень интересно.
— Да помолчи ты, ради Христа! — застонала Эйрена. — Зачем ты пришёл в Сокровищницу, Август? Мы скрытно сопровождали тебя от дома до подземелья. Зачем ты пришёл в Сокровищницу?
— Пояс!..
— Что?
— Пояс, пояс! Понимаешь — драгоценный Пояс!
— Да, да; что с ним?
— Они его потеряют. Я знаю — они его потеряют. И я должен им сказать, чтобы они его получше закрепили, что ли: В общем — что-то сделали, чтобы не потерять. Но я никак не могу им сказать это. Они не видят меня, хотя вот же они, рядом, — смотри.
— Это отражение временных пластов. Зеркала дракона: время дробится и бесконечно повторяется. Где-то должен быть другой ход, здесь заклинило. Смотри, Август! Перед тобой — Кремль! перед тобой — Акрополь Коломны! Куда надо идти? Где время колеблется? К кому обратиться?