Меморист
Шрифт:
— Понимаешь, моя жена… лучше я остановлюсь.
Пертцлер пошутил насчет того, что его приятель у жены под каблуком, и оба рассмеялись.
Но только никакой жены не было. Это была еще одна условная фраза из кода, отточенного до совершенства за пятнадцать лет совместной работы. И пусть кому-то могло показаться, что они чрезмерно осторожничают; до сих пор это служило им хорошую службу.
Выйдя на улицу, они направились к станции метро, и только тогда, убедившись в том, что за ними не следят, Пертцлер спросил, что это за работа.
—
— Потерянную?
На переходе зажегся красный свет, и хотя машин было мало, приятели остановились на тротуаре.
— Любопытное слово, ты не находишь? Клиент сказал, что эта вещь была потеряна. Я уточнил, не была ли она похищена. Он ответил, что предпочитает говорить «потеряна».
— Похоже, это какой-то псих.
Клемпт пожал плечами.
— Потеряна. Украдена. Это не имеет значения. Мне нужно, чтобы ты выкрал ее обратно.
— Сколько?
Клемпт назвал хорошую пятизначную цифру.
Пертцлер кивнул.
— У тебя есть фотография?
Клемпт достал из кармана конверт.
— Всего хорошего, — сказал Пертцлер и, взяв конверт, направился в противоположную сторону.
Пятнадцать минут спустя, вернувшись к себе на кухню, Пауль открыл конверт и нашел внутри страницу 16 из каталога художественного салона «Доротеум». Вся необходимая информация была написана на полях, но он не прочел ни слова, а смотрел, уставившись на фотографию.
На странице 16 была представлена антикварная шкатулка с играми, изготовленная около 1790 года. Та самая, которую ему поручили украсть на прошлой неделе. Которую он украл. И которая в настоящий момент лежала у него в гостиной.
ГЛАВА 38
Вена, Австрия
Понедельник, 28 апреля, 20.10
Серебристо-серый «Смарт» мчался по Грабенштрассе. Следователь Алекс Калфус, одетый в штаны защитного цвета, белую рубашку и видавшую виды голубую ветровку, управлял машиной одной правой рукой, держа в левой сигарету. Люсиан Гласс подумал, что в Амстердаме в каком-то музее есть портрет крестьянина кисти Ван Гога, на его лице такое же странное выражение. Поразительно, как человеческую душу можно передать несколькими грубыми мазками и наложенными красками. У Калфуса на шее был страшный шрам, от уха до самой ключицы. Значит, австрийский полицейский путешествовал по той же самой ухабистой дороге, на которой сам Гласс торчал большую часть своей взрослой жизни.
Заложив крутой левый вираж, Калфус влился в поток машин, громко ругаясь и выпуская дым от сигареты в открытое окно, но ветер загонял сизое марево обратно в салон, заставляя Люсиана вдыхать никотин. Глассу хотелось отобрать у австрийца сигарету; он явственно представлял себе, какой сладостной окажется первая затяжка… вот только достаточно будет всего одной сигареты,
— Заворачиваю за угол, — предупредил Калфус.
Сверившись с монитором, вмонтированным в крышку открытого чемоданчика, лежащего у него на коленях, Люсиан распорядился на следующем светофоре повернуть направо.
— Если только это оборудование работает исправно, — добавил он.
Прилетев в Вену, Гласс первым делом встретился с Калфусом, а затем они вместе прождали час прибытия из Нью-Йорка самолета, на котором прилетел Малахай Самюэльс. Как только специалист по перевоплощениям спустился по трапу, двое служителей закона установили за ним наблюдение. Люсиан предпочел бы работать со своими людьми, но правительство Австрии предупредило, что разрешит ФБР действовать на австрийской земле только таким образом.
— А теперь налево, — продолжал Люсиан.
Калфус сделал поворот. Через несколько кварталов снова поворот налево, а затем направо.
— Теперь я знаю, куда он направляется. Это дорога к дому Джереми Логана, что стыкуется с вашими словами о том, что Малахай прилетел в Вену посмотреть на то, что нашел Логан.
— И потерял, — уточнил Люсиан.
В течение последнего часа Люсиан и Алекс рассказывали друг другу о том, что вывело каждого из них на этот след.
— Как вам удалось установить «жучок»? — спросил Калфус.
— Наши люди на несколько часов присоединились к службе безопасности аэропорта, и когда Самюэльс проходил предпосадочный контроль, его остановили, потому что сработал металлодетектор. Это дало нам время. Пока Самюэльса досматривали, один из наших людей спрятал у него в бумажнике микропередатчик.
— Он его не обнаружит?
— Передатчик крошечный и спрятан внутри шва.
— Вы уже давно ведете наблюдение за этим человеком?
— Девять месяцев.
— И, даже несмотря на самое совершенное оборудование из Лэнгли, вашим людям так и не удалось обнаружить против него никаких весомых улик?
— Не моим людям… мне. Это мое дело, и я последний одинокий крестоносец.
— А почему вы до сих пор не подняли руки?
— Этот человек — психолог и фокусник-любитель. Он мастерски владеет искусством отвлекать внимание, направляя его в ложную сторону. И дело не только в исчезающих монетках и смене внешности. Самюэльс обманывает всех. И я не хочу, чтобы он обманул и меня.
— За последние несколько дней он много звонил сюда, в Вену?
— Несколько раз Джереми Логану и еще дважды Фремонту Брехту, вашему бывшему министру обороны. Мы полагаем, что Брехт и Логан являются членами одного и того же объединения. Общества памяти. Небольшой неполитической организации, насколько нам удалось установить, не имеющей связи с преступным миром. Первоначально она была основана как ответвление от масонской ложи.
— Здесь, в Вене? — Калфуса выводило из себя то, что американец лучше его разбирается в том, что происходит в его родном городе.