Men na guil edwen
Шрифт:
С тех пор мало кто отваживался проходить эльфийской тропой через Лихолесье. Чары этого леса пропитали насквозь даже воздух. Лишь в Королевстве эльфов воздух был еще свеж, ибо магия охраняла его границы.
— Отпустите пони, — велел Митрандир гномам. — Пусть возвращаются к хозяину.
— Гэндальф, а в обход никак нельзя? — спросил Бильбо, недоверчиво глядящий на древний больной лес.
— Если только еще двести миль на север или вдвое больше на юг, но тогда мы не поспеем к горе, — ответил маг.
Оставив гномов за делом, волшебник подошел к Лириан:
— Мне нужно уехать. На севере,
Лириан кивнула. Очень жаль, что Митрандир покидал их, но таков был волшебник — он появлялся и исчезал, казалось, в самый неподходящий момент.
— В лесу есть ручей, на который наложены темные чары, не прикасайтесь к воде. Перейдите ручей по каменному мосту. Даже воздух в этом лесу пропитан дурманом, да ты и сама ощущаешь это. Лириан, веди гномов по тропе. Только по тропе. Удачи вам, я буду ждать на отроге у склонов Эребора.
Гэндальф кинулся к Нори, начавшему снимать седло с коня волшебника.
— Оставь мою лошадь! Она мне нужна.
— Ты что, бросаешь нас? — спросил Бильбо под общее тихое негодование гномов.
— Я остался, если б мог, — произнес маг. — Ты изменился, Бильбо Бэггинс, — обратился он к погрустневшему хоббиту. — Ты уже не тот хоббит, что уходил из Шира.
— Я собирался рассказать тебе, — произнес Бильбо. — Я кое-что нашел в гоблинских пещерах…
— Что же ты нашел? — поинтересовался Гэндальф.
— Свою храбрость, — помедлив, ответил Бильбо.
— Хорошо, — усмехнулся маг. — Очень хорошо. Пригодится.
Он оседлал коня и рысью двинулся на север.
— Вперед, у нас мало времени, — призвал Торин. — У нас три дня, чтобы пересечь лес, — он зашел на тропу и подошел к Лириан. — Веди нас по своей тропе.
— Она не моя, — ощетинилась Лириан. — Ни в коем случае не сходим с тропы! — крикнула она всему отряду.
Они шли гуськом, не сходя с тропы, и даже привал устраивали только на ней. Первый день шли бодро, правда громко старались не разговаривать — тишина давила на уши, словно деревья прислушивались к их словам, а эхо разносило любой звук далеко, во все стороны. На второй день они углубились в самую чащу. Темнота сгущалась, даже днем было худо видно хоть что-то на расстоянии больше десяти саженей. Лириан эльфийским взором и то видела не дальше пары тройки верст. Высокие мрачные деревья закрывали своими ветками все небо, не пропуская солнечных лучей. Вокруг царил мертвецкий покой и невыносимая духота. Даже гномы, привыкшие к долгому пребыванию в темноте, страдали от этого леса. Голову охватывал дурман, мир здесь словно протекал по другому времени, гораздо более медленному, чем обычно. Эльфийка чувствовала себя лучше других. То ли от того, что эльфийская магия ее не касалась, то ли от того, что питала к лесу искреннее сочувствие, гладя стволы деревьев и тихонько нашептывая заклинания, которые могли помочь скованной тьмой пуще.
— Мы нашли мост! Мост! — крикнули Фили и Кили, идущие впереди отряда.
Отряд сбежался на небольшое свободное пространство перед каменным мостом. Им не повезло — мост, некогда перекинувшийся над спокойным ручьем, был разрушен. Но сам речей был шириной не более двадцати шагов. Зачарованные воды легонько светились серебром, отчего темнота леса здесь немного
— Попробуем переплыть? — спросил Бофур.
— Темная магия сковала этот лес, — отозвалась Лириан. — Воды ручья зачарованы.
— Какой-то он не очаровательный, — пробурчал Бофур в ответ.
— Нужно придумать как вас переправить, — сказала Лириан, осматриваясь кругом. Несколько веток свисали над ручьем. По ним было вполне возможно преодолеть ручей поверху. Но Лириан была эльфом, спокойно державшим равновесие и много лазавшим по деревьям. А гномы по своей природе не способны и не привычны к таким физическим действиям. Лириан обернулась на Бомбура и зажмурилась.
«Мы останемся здесь навсегда», — подумала она.
Кили тем временем тоже заметил нависшие над ручьем ветки. Он подошел к одной из них:
— Вроде бы прочные, — сказал он, собираясь залезть на одну из веток.
— Кили! — остановил племянника Торин. — Пустим легких вперед.
Лириан пожала плечами и шагнула к ветке.
— Эльфу ничего не стоит перебраться по веткам, — сказал Торин. — Я имел ввиду хоббита.
Бильбо, рассматривавший причудливые узоры из белой хлореллы, которой бурно цвела зачарованная река, вскинул голову и посмотрел на Торина. Понимая, что спорить глупо, Бильбо подошел к ветке и залез на нее. Старая деревяшка покряхтела, но выдержала маленького полурослика. Бильбо медленно, но уверено перелезал с ветки на ветку и, наконец, оказался на том берегу. Гномы, поглощенные дурманными мыслями, уже цеплялись за ветки и следом за хоббитом перебирались на другой берег.
Торин, первым из гномов пересекший реку, встал рядом с Бильбо. Предводитель отряда и хоббит смотрели, как к берегу реки прискакал невиданной красоты снежно-белый олень. Лоснящаяся густая шкурка, умные и добрые глаза, витиеватые платиновые рожки. Торин выхватил из своего колчана стрелу и положил ее на тетиву, направив лук на оленя.
— Нет! — Лириан спрыгнула с ветки перед гномом и помешала ему сделать меткий выстрел. Стрела пронеслась над головой оленя и тот умчался прочь. — Что ты делаешь? — напустилась она на гнома.
— Пытался добыть нам ужин, — рявкнул Торин.
— Олень священное животное, их нельзя убивать, — сказала Лириан.
— Я не верю в эльфийские приметы, — буркнул Торин, убирая лук за спину. — Гномы сами куют удачу.
Словно в ответ на его слова, толстяк Бомбур, широко зевнув, свалился с ветки прямо в воду. Благо ручей был не глубоким, но это не особенно радовало: Бомбур крепко уснул и никакие попытки его разбудить не действовали. Толстяка вытащили на берег. Его широкое лицо расплывалось в улыбке — явно снились хорошие сны.
— Чего же ты улыбаешься, проснись! — со злостью в голосе кричал Бофур и теребил родного брата. Его голос эхом разносился по лесу.
Но Бомбур не желал просыпаться. Что только не делал Бофур — и зажимал ему нос и стучал по всем частям тела, и просил, и требовал — бесполезно.
— Бофур, остановись, — Лириан взяла гнома за руку, которой тот раздавал пощечины брату. — Ты его не разбудишь.
— Его никто не разбудит, — отчаянно замотал головой Бофур. Шапка-ушанка наехала на лоб.