Меня не видно изнутри
Шрифт:
Остановившись, я впустила его под объёмный купол зонта:
– Ничего. Не сахарная. К тому же вот – у меня зонтик есть.
– Хоть бы куртку надела.
Куртка.
Фрэдди накинул мне на плечи свою куртку у домика на дереве. Я совсем про неё забыла – той ночью все мои мысли были заняты Марго.
– Ох, прости, я так и не вернула тебе куртку. Вылетело из головы.
– Ничего. У меня достаточно одежды, Алекс. Но вот то, что никто не позаботился о тебе, действительно плохо. Куда вообще Марго смотрит? – проворчал он.
– Не наезжай на Марго. Я просто упёртая. Как и она, должна заметить. Если мне что-то надо – всё равно сделаю. Она это знает, – я подставила
Я с улыбкой вспомнила, как Марго, фыркая аки мокрая кошка, комично драпала под крышу автобусной остановки. Как она тогда бубнила под нос, что ходить по музеям в этакую холодину – просто злодейство.
В прошлом году непогода застала нас во время учебного похода в Либергский музей изобразительных искусств. Несмотря на то, что идти оставалось всего квартал, на лекцию по истории искусств мы так и не попали, ибо Марго твёрдо решила дождаться окончания дождя. Что ж, зато мы отлично провели время в маленьком кафе, уминая булочки и глинтвейн. Мою Марго вовсе не беспокоил прогул, наоборот – она лениво развалилась на диванчике, закинув ноги в цветных носках на соседнее сиденье и, перемазавшись любимой сахарной пудрой, выглядела как заядлый торчок. А, вот, с чего началась её пародия на «Лицо со шрамом».
– Она такая утончённая, чего тут ещё ожидать, – неожиданно сказал Фрэдди.
Я всё ещё думала про сахарную пудру и с трудом подавила смех. Марго могла быть обаятельной, обольстительной, лёгкой и взбалмошной, дотошной в своей правоте, смешной и дурашливой, важной и надутой как обидевшаяся лама, душевной и ласковой, когда тебе был не мил весь мир, но никогда не вела себя как потомственная аристократка.
– Мне кажется, ты плохо знаешь теперешнюю Марго. Видел бы ты только, как по весне она двадцать минут гонялась по комнате за мухами с лаком для волос.
– Зачем? – серьёзно спросил Фрэдди, хотя я ожидала, что это его рассмешит.
– Они спать мешали. Тогда под окнами что-то ремонтировали, и мухи слетелись. То ли кто-то мусор внизу оставил… Словом, мухи нашли пристанище в нашей комнате. Кстати, Марго таки удалось их извести, – подытожила я. – Она очень настойчива.
– Не то слово, – улыбнулся Фрэдди. – Куда идешь?
Я подняла руку, указывая направление:
– В канцелярский. Оказалось, я оставила блокнот в библиотеке. Мне нужен новый. На листочках и в телефоне я писать не люблю.
– Давай я тебя провожу, чтоб не скучно было.
Это был не вопрос – я поняла сразу. Фрэдди взял меня под руку, и мы оказались так близко, что можно было разглядеть бледные веснушки на его носу. Двигаясь по скользкой мостовой, стараясь не ухнуть в одну из коварных луж, скрывающих глубину под игривыми пузырьками, я внимательно следила за расстоянием между булыжником. Фрэдди как уроженец Атермонта практически танцевал по знакомым неровностям.
Снова вцепилась в плечо Фрэдди, прямо как в тот вечер после «Синей двери». Гравийная дорожка та-а-ак смешно шы-ыршит, гы-гы… Хорошо, что в этот раз я хотя бы соображаю, что делаю. Но щёки всё равно заливал румянец, больше похожий на демонстрацию химической реакции с выпадением в осадок нового элемента – стыдобина.
Мы поболтали про регату. Из слов Фрэдди я поняла только что-то про линию фарватера и что это не то же самое, что ватерлиния, и про то, что парусный спорт в Атермонте был сродни национальной гордости, как кофе. Ни одно из имён спортсменов не было мне знакомо, но перебивать увлёкшегося Фрэдди я постеснялась.
Несмотря на ливень, по детской площадке неподалёку носились близнецы в одинаковых красных дождевиках и разноцветных резиновых сапожках. Хохоча и кривляясь, они прыгали из лужи в лужу, и мне безумно хотелось присоединиться к их игре. Фрэдди тоже не мог без улыбки наблюдать, как дети раз за разом обегают по кругу гипсовую скульптуру жёлтой банной уточки.
«Книжная лавка» встретила нас расслабляющим теплом и уютом. Я обожала такие магазины за неформальную обстановку. Можно было бесконечно слоняться между стеллажами. Внутри негромко играла музыка. Цветные лампочки окрашивали стены, увешанные ретро-плакатами старой школы, в мягкие радужные оттенки. С блеском вращались витрины, уставленные фигурками героев игр и аниме, заманивая любоваться каждой гранью ещё и ещё.
Здесь продавались не только книги и канцелярия, но и комиксы, сувениры, товары для творчества и рукоделия. Я брела по залу, а стеллажи всё не кончались. Большую часть помещения занимал отдел художественных товаров. Холсты на подрамниках, багеты, бумага всех возможных видов и размеров, несколько полок с красками, масло, акварель, акрил, гуашь, пачки кистей, грифельные и угольные карандаши, линеры, маркеры, каллиграфические перья и чернила – всё это можно было купить в одном месте. У меня разбежались глаза.
Фрэдди с улыбкой в пол-лица наблюдал, как я в восторге мечусь от стенда к стенду. Я надеялась, что выгляжу не только смешно, но и мило.
– Фрэдди, спаси меня, я тут всё сейчас куплю, – я заворожённо нырнула вглубь полки.
– Любишь красивые блокноты?
Фрэдди опустился на корточки рядом и помог мне вытащить бесконечно красивую толстую тетрадь с серебряной мягкой обложкой и благородно-синими страницами.
– Ну уж нет, так я белых ручек не напасусь… – передумала я, а потом ответила ему. – Люблю покупать красивые блокноты. Писать мне в них жалко, а покупаю постоянно.
Выбрав небольшой блокнот с тонко разлинованными кремовыми листами и плотной картонной обложкой, расписанной абстрактными вензелями, я только вошла во вкус – передо мной заманчиво пестрела кипа красивых тетрадей, и внутри каждой из них ожидала своего часа ароматная, чистая, гладкая бумага.
– Люди-и-и, помогите! – рассмеялась я, теряясь среди стопочек.
Фрэдди, понимающе покачал головой, взял меня за руку, как маленькую, и заботливо повёл прочь от стеллажей.
На подходе к кассе мы столкнулись с блондинкой – девушкой Делира. Она неторопливо сложила острый зонтик-трость, входя в лавку, и под взглядом Фрэдди элегантно повела головой. Выглядела блондинка буднично: в брюках, а не в платье, каблук туфель-лодочек низкий, волосы забраны в высокий хвост, но в ней по-прежнему чувствовался лоск. Блондинка посмотрела на меня задумчиво, чуть прищурившись – кажется, смутно припоминала, что где-то видела это лицо, но не могла понять, где. Хорошо, что мы не знакомы. Я обратилась к Фрэдди, и мы с ней разошлись.
Несмотря на неприятную встречу, я счастливо попрыгала перед кассиром. Он поглядывал на меня как на полоумную. Фрэдди с невозмутимым видом стоял рядом и рассматривал на прилавке миниатюрные книжечки-магнитики, не больше спичечного коробка. В каких-то из них были молитвы, в каких-то известные изречения, стихи или нескладушки-«пирожки» 31 .
Пока я возилась с терминалом, чтобы заплатить за новый блокнот, Фрэдди выбрал одну из книжечек. Она была в виде классического бордового фолианта с винтажным корешком. Расплатившись за покупку, Фрэдди тут же протянул книжечку мне:
31
Смешные стишки без рифмы и знаков препинания, написанные четырёхстопным ямбом.