Меняя завтрашний день
Шрифт:
— А как вас зовут? — спросила Вика и зашлась надсадным кашлем.
Женщина пухлой рукой успокаивающе погладила её по спине.
— Сунильдой меня кличут, — представилась она и поднесла к губам девушки глиня-ную чашку с горячим отваром. — Ты, главное, пей, деточка, хворать — плохо, тем более ты ещё молодая да ладная. Я ещё попозже мёда принесу, наш бортник в этом году хороший урожай собрал, на всех хватит!
Вика сделала несколько глотков, и, обессилев, откинулась на подушки, чувствуя, как жар заливает её щёки. Вскоре дремота одолела её, и сон снова принял её в свои объятья и унёс в спасительную тьму ещё до возвращения Сунильды с мёдом.
Проснулась
Невысокий коренастый мужчина в шубе из медвежьей шкуры выкладывал из плетёной корзины на стол принесённые им продукты: несколько вяленых рыбин, булку пшеничного хлеба, горшочек мёда и пресные лепешки, выпеченные на торфяном огне.
— Ты уже проснулась, девушка? — Сунильда улыбнулась ей. — Я забыла узнать твоё имя.
— Виктория, — девушка натянула меховое одеяло до подбородка и опустила глаза, чувствуя себя крайне неловко, вмешавшись в жизнь этой семьи своим неожиданным появлением.
— А это, — Сунильда дотронулась до руки мужчины, — супруг мой, Гориславом кличут. Он из местных поселян, из рарогов.
Мужчина бросил на Вику быстрый взгляд и принялся раскладывать нарезанный хлеб на плоском блюде, продолжая что-то говорить Сунильде на своём мелодичном языке, наполненном множеством гласных звуков, и женщина отвечала ему такими же отрывистыми короткими фразами.
Когда он ушёл и Сунильда снова стала поить девушку подогретыми на огне травяными настойками, Вика расспросила её об их деревне и местности.
Сунильда оказалась родом из небольшого посада на новгородских землях, но вслед за мужем оставила родные места и переселилась ближе к морю. Переселившись в земли рарогов, Сунильда привыкла к этому суровому краю, который называла «землёй воды и камней». Живут рароги дружно, выращивают на полях лён, овёс, горох, репу, рожь и ячмень, собирают мёд, выходят в море на торговых ладьях, чтобы продавать меха, лён, полотно, глиняную посуду и серебряные вещи, особенно ценятся подвески с изображением орла. Сунильда поведала Вике, что много лет назад Готфрид датский овладел столицей рарогов и повесил князя Годослава. Другой их князь, Дражко, вынужден был уйти в изгнание из этих заболоченных земель, а через два года его убили подосланные датчанами люди. И с той поры их земля не знает покоя — вражеские войска совершают набеги и с моря, и со стороны суши, уничтожая рарогов огнём и мечом, разрушая по пути города и храмы.
Вика разглядывала украшения на шее женщины — серебряные украшения в виде птиц и других зверей соседствовали с бусами из серебряных подвесок, покрытых красной, зелёной и голубой эмалью.
— Бог всех богов — это Свантовит, у него четыре головы, он наш защитник и дарователь плодов земных, — рассказывала Сунильда, — его святилище находится в Арконе, что на острове Руянском. Он даёт нам блага, всем людям — преуспевания в благоденствии и победах на землях и в морях. У Свантовита есть конь удивительной красоты, его цвет — белый, грива и хвост длиною до пола и никто не вправе садиться на этого коня, выезжая на поле брани. Радигост светозарный покровительствует нашим землям, приходящий с месяцем цветенем и несущий небесный огонь. Его храм — в городе Ретра, стоящий на острове посреди глубокого озера.
— А если нападают на вас, то, как вы поступаете? — поинтересовалась Вика, зачарованно слушая Сунильду.
— Как только разносится весть о приближении недругов наших, все мы уходим в городище, забирая с собой и животину нашу и скарб домашний, ежели не успеваем попрятать всё. И в городище собираемся не только мы одни, другие люди тоже страдают от набегов на них, когда горят калиновым огнём их поля и сёла…
Вика задумчиво смотрела на противоположную бревенчатую стену, где в печке весело трещали поленья, и дым медленно растворялся в беззвёздном чёрном небе, поднимаясь к нему через полуоткрытые ставни окон.
Она не могла сейчас покинуть этот гостеприимный дом, но и не могла оставаться, пользуясь добротой хозяев. Но Сунильда ясно дала ей понять, что зимой путешествовать опасно, и, если девушка всё-таки соберётся в путь, то лучше ей это сделать весной, когда на заболоченные, покрытые лесами, земли снова придёт тепло.
Зимой население деревни, не занятое работами в полях до наступления весны, занимались в домах различными делами: женщины пряли, чинили и шили одежду, мужчины изготавливали из глины и дерева различную утварь, некоторые охотились и довольно часто приносили домой охапки шкур, которые затем обрабатывались и готовились на продажу в торговые города.
Вика понемногу стала осваивать полабский язык, в некоторых словах находя лишь незначительные различия от русского произношения, но, тем не менее, девушка уже умела отвечать на вопросы и поддерживать нехитрые беседы с поселенцами, пытаясь отвечать улыбкой, глядя на их приветливые лица. Вика с любопытством разглядывала одежду и го-ловные уборы поселянок: девушки, как правило, покрывали головы шерстяной шапочкой, украшенной бронзовыми подвесками, а женщины постарше использовали головное покрывало, прикреплённое с помощью диадемы или булавки. Одежда женщин состояла из льняной блузки с закрытым воротом и юбки из тонкой шерсти, на которую надевали фартук. Иногда поселянки накидывали на плечи платок, который застёгивался с помощью массивной бронзовой или посеребренной фибулы или огромной булавкой, с одной или несколькими цепочками.
Мужчины поселения одевались также в льняные блузы, укреплявшиеся булавками, шерстяные брюки, длинный шерстяной жилет, подпоясанный кожаным поясом, и шерстяную накидку, скреплявшуюся массивной фибулой.
Девушка помогала Сунильде прясть, готовить и убирать двор, однако, к печке она подходить боялась, и Сунильда шутила, что их гостья как будто бы из снега и непременно растает с наступлением весны.
— По весне наши старейшины решили, что мы будем переселяться — у воды становится опаснее жить, ведь ежегодно наше селение страдает от набегов и нас становится всё меньше, — поведала Вике Сунильда в один из зимних вечеров, когда женщины обрабатывали козью шерсть для последующего прядения.
— А как же ловля рыбы? — поинтересовалась Вика, выбирая из шерсти куски грязи, пучки соломы и стружки.
Сунильда, держа кудель в левой руке, а правой вытягивавшая понемногу пух, скручивая его в нить, задумалась:
— Мы уйдём за холмы, а там и до моря недалеко будет. Нашим рыбакам не придётся долго идти с уловом домой, зато мы будем более защищены от набегов с моря.
— А как же город? Ты говорила мне о городе, где вы под защитой во время набегов…
— Города переполнены людьми, — вздохнула Сунильда и её щёки порозовели. — Говорят, там в последнее время распространилась неведомая болезнь и многие горожане болеют, а то и умирают…