Мэр в законе
Шрифт:
– Может, ты выпить хочешь?
– Зубарев достал из нижнего ящика стола бутылку водки и разлил по полстакана.
– Я пить не буду, - произнес Андрей, отодвигая спиртное.
– Ах, милок!
– воскликнул Зубарев.
– Куда ты денешься! Конвой!
В кабинет вбежали двое огромных сверхсрочников и без лишних церемоний повисли у Андрея на руках. Зубарев же спокойно подошел ближе, задрал Таганке голову и молча влил в раскрытый рот водку.
– Вот теперь - хорошо!
– произнес довольно.
– Закусывай!
В это время в умывальнике жилого барака собрались Садовник, Чугун и Баян.
– С каких это хренов Зуб к себе Таганку позвал?
– спрашивал Садовник.
– Уж, наверное, не просто лясы точить!
– высказался Баян.
– Может, прав был Чижик вчера, и Таганка на самом деле сука?
– Да нет, братва, вряд ли, - сомневался Чугун.
– Я Таганку с первого дня отсидки знаю. Да какое там! Помню еще с Вологодской пересылки. Борзой он. С конвоем в "Столыпине" так поцапался, что еле жив остался.
– Не заметил я, что он борзой, - возразил Садовник.
– Тихо живет, никого не трогает. А в тихом омуте, говорят, черти водятся.
– Что тихий - это правда.
– Вновь заговорил Чугун.
– Зря в бутылку не полезет. Но ты тронь его - бес проснется! А вот подляны за ним не знаю, врать не буду.
– Чугун!
– повысил Садовник голос.
– Я чего-то не понял, ты за Таганку, что ли, мазу держишь?! Вы, может, скорешиться успели за моей спиной, а?!
– Ни за кого я мазу не держу, - насупился Чугун.
– Я за справедливость всегда.
– Ну, а за справедливость, тогда хлебало закрой!
– с раздражением рявкнул Садовник.
– Здесь пока что я решаю, где справедливость!
– Решай… - Махнул Чугун безразмерной рукой-граблей и склонился над рукомойником, плеснув себе в лицо пригоршню холодной воды.
– Братва!
– в умывальник с бешеным криком вбежал Чижик.
– Таганка - "стукач"! Точно - козлище рваный! Он нашу "дурь" Зубу сдал!
– Гонишь!
– не поверил своим ушам Садовник.
– Да бля буду! Я сам видел!
А "события", о которых в истерике сообщил "авторитетам" Чижик, развивались следующим образом.
В кабинете капитана Зубарева было крепко накурено. Начальник оперчасти тянул одну сигарету за другой, пока сверхсрочники-контролеры вливали в рот Таганки все новые и новые порции водки. Андрей уже с трудом держался на стуле, окружающее виделось, как в тумане, к горлу подкатывал ком тошноты.
– Красавец!
– улыбался Зубарев.
– То, что надо! Теперь пора и прогуляться.
Андрея подняли на ноги и подтолкнули к двери. Капитан шагнул следом.
Вдвоем они вышли на улицу, медленно прошлись по территории административного блока, отгороженного от жилой зоны. Минуя КПП - контрольно-пропускной пункт - пошли мимо бараков, в которых жили заключенные. Таганка с трудом передвигал ноги, а капитан указывал, куда следует идти.
Из слов Чижика следовало, что Зуб и Таганка направились к хозяйственному блоку, туда, где располагались овощехранилища. Сам "шестерка", как он уверял, в это время вышел по нужде и невольно стал свидетелем ночной прогулки "зэка" Таганцева и начальника оперчасти.
– Я за туалетом спрятался!
– взволнованно рассказывал Чижик.
– Смотрю - они на хозблок пошли. А через три минуты - обратно. А Зуб в руках черный сверток нес! Тот самый, который Баян на хранилище заныкал! Как только Зуб с Таганкой ушли, я сам на хозблок рванул. "Нычку" нашу проверил - нет "дури"! Зуб забрал! А откуда Зубу знать, где мы "траву "прятали?!
– Чижик, - Садовник налившимися кровью глазами посмотрел на "шестерку", - Таганка твой. Замочи гниду.
– Я его зубами разорву!
– ощерился Чижик ртом, в котором и оставалось-то зуба два-три, не более.
– Пошли в каптерку, - распорядился Садовник.
Из умывальника вышли все, за исключением Чугуна. Он остался, чтобы выстирать тельняшку. И как только Садовник, Баян и Чижик удалились, сюда, шатаясь, вошел Андрей.
– Жив еще?
– скосился на него Чугун.
– Не понял… - Таганка, прищурившись, посмотрел на "авторитета".
– Когда поймешь, поздно будет, - хмуро пробурчал Чугун.
– Садовник "приговорил" тебя. На "рывок" тебе надо, иначе кончат здесь за милую душу.
"Рывок" означало - побег. За месяц до законного освобождения только сумасшедший согласится бежать из лагеря. За попытку побега дадут еще три года колонии. Чего ради рисковать?
С другой стороны, Чугун - вор конкретный и зря языком "трещать" не станет. Каким бы пьяным Андрей сейчас ни был, но к словам Чугуна отнесся с полным пониманием и серьезностью.
– За что… меня… кончат?
– с трудом выговорил он. Язык плохо слушался.
– Есть такая фишка, что ты у Садовника "дурь" скрысятничал и Зубу ее сдал.
– Я?!
– казалось, Таганка вмиг протрезвел от такого известия.
– Ты - не ты, теперь разбираться долго не будут. Рви когти отсюда, если жить хочешь.
Чугун и сам не знал, почему предупредил сейчас Андрея о грозящей опасности. Но какое-то чувство подсказывало матерому волку, что этот парень кем-то не хило подставлен. Не мог Таганка вот так запросто сдать лагерному оперу тайник с марихуаной, не тот он человек! А убьют его здесь как пить дать.
– Ты вот что, кореш, лучше не спи до утра, - шепотом сказал Чугун.
– И вообще, слушай сюда…